Со стыда провалиться - страница 6

— Тебя выбрали! — воскликнула она. — Ты в списке!

Я повернулся в ее сторону.

— Ты попал в список лучших молодых британских писателей, — пояснила она.

— В самом деле? Дай-ка взглянуть. — Мое сердце бешено заколотилось.

Мы просмотрели список, по моего имени там не нашли. Мы еще раз прочли список. Я не упоминался в нем вовсе.

— Но здесь твое фото, — сказала Кейт, ткнув пальцем в один из черно-белых снимков. — Смотри.

Мы оба посмотрели. Это оказался не я. Это была Дженет Уинтерсон[4].

В комнате повисло молчание.

— Прости, — наконец выдавила Кейт и отвернулась лицом к стене.

Теперь, вспоминая тот случай, я думаю, что лицо на фото действительно отдаленно напоминало меня или хотя бы некий вариант меня (должно быть, когда-то мы с Дженет носили похожие прически либо одинаково прищуривали глаза, глядя на солнце). Я не отрывал взгляда от фотографии, как будто близкое сходство могло каким-то образом смягчить удар.

— Прости, — снова произнесла Кейт и спустилась вниз.

Конечно, мы оба пережили унижение: Кейт — из-за того, что спутала меня с Дженет, заронила во мне надежду и всего через несколько секунд разрушила ее, но и для меня — для меня в особенности — это было унизительно, ведь я отреагировал так бурно, с таким жаром, позабыв про все на свете и выставив напоказ свое тщеславие. Я чувствовал себя как человек, которому выпотрошили кишки, а потом оставили его тупо разглядывать ярко-красное месиво собственных внутренностей.

Несколько дней я не находил себе места. Утешало меня лишь одно: в следующий раз, когда снова будут выбирать лучших молодых британских писателей, я уже не пройду в список по возрасту. Никогда больше мне не придется испытать этот стыд.

Владей страстями, иначе страсти овладеют тобой.

Эпиктет, «Фрагменты»

Трудно выделить какой-то отдельный пример унижения — более неприятный, типичный или оскорбительный, чем другие, поскольку я считаю унижение естественным и абсолютно предсказуемым результатом чтения поэзии на публике. При этом, однако, унижение (на церковной латыни: mortificare — умерщвлять, подавлять, смирять) имеет различные степени и укладывается в следующую классификацию:

1. Легкая форма: чтение стихов в интерьере «кабаре» (то есть аудиторию интересует исключительно пиво / вино / коктейли с водкой / холодные пирожки с мясом / блицлотерея).

Возможные варианты: на середине выступления кто-то из публики извергает наружу содержимое желудка / падает в обморок / отходит в иной мир.

2. Запущенная форма: в зале появляется бывшая любовница / любовник и весь вечер сидит в первом ряду с задумчивым видом.

Возможные варианты: слушая ваши стихи, бывшая или бывший заливается слезами / хихикает / истекает кровью.

3. Вирулентный штамм: любая церемония вручения литературных премий, где номинированные поэты не знают результата заранее и вынуждены толпиться в тесном помещении среди себе подобных (и других враждебно настроенных личностей), в то время как помощник заместителя министра культуры и спорта демонстрирует полнейшее невежество во всем, что хотя бы отдаленно связано с поэзией или искусством (включая название самой премии и организации, ее учредившей).

Возможные варианты: на конкурсе побеждает не ваша книга / стихотворение / литературный проект. Как сказал Гор Видал[5], «Всякий раз, когда друг добивается успеха, во мне что-то умирает».

Нелепый вариант, иногда со смертельным исходом: мало того, что в конкурсе побеждает не ваша книга / стихотворение / литературный проект, так ко всему прочему сие творение определенно связано с политикой / явно автобиографично / до жути сухо и формально / идеально укладывается в программу домашнего христианского воспитания.

Несмотря на свою этимологию, унижение редко имеет фатальные последствия и, как правило, длится недолго. Традиционные лекарства — стоицизм и временный уход в тень. При подозрении на случай унижения пациенту ни в коем случае не следует предлагать алкоголь, а также допускать его употребление.

Когда при нас упоминают, что жители восточных стран обладают неумеренным пристрастием к выпивке, что хмель ударяет им в голову, лишает разума и заставляет содержимое желудка извергнуться наружу, мы обыкновенно говорим: «Какая дикость!»