Собаки, которых мы спасли. Нет места лучше дома - страница 2

– Что, Наузад, прямо как в старые добрые времена, да? – хмыкнул я, хотя в этой шутке, на самом деле, не было ничего смешного.

– …три, два, один…

Я думал, что вспышки снаружи – это просто отблески взрывов, которые сейчас раздавались в небе почти беспрерывно, но когда луч света устремился мне прямо в лицо, такой яркий, что пришлось закрывать рукой глаза, до меня дошло, что это не совсем так. Кто-то направил фонарь в нашу сторону. Но раньше, чем я успел что-либо сказать, из темноты протянулась рука с бокалом красного вина.

– С Новым годом, мои дорогие! – смеясь, поздравила нас Лиза, моя жена.

– И тебя с Новым годом, милая, – ответил я, сделал глоток вина и поднял бокал в приветственном жесте.

Допив вино, я повернулся к Наузаду.

– Тебя тоже с Новым годом, Наус, – прошептал я ему на ухо. Да, еще один год миновал, и наступил 2008-й. – Я знаю, что сейчас мне вряд ли поверишь, но ты в безопасности. Никто больше не причинит тебе зла.

Второй раз подряд я встречал этот праздник в обществе Наузада, а не Лизы. Но обстановки разнятся, как небо и земля.

В этом году мы оказались в конуре Наузада, во дворе нашего с Лизой дома в Девоншире. Двенадцать месяцев назад нас окружал совсем иной ландшафт: Афганистан. Будучи сержантом 5-го отряда команды «Кило» 42-го батальона королевской морской пехоты, вместе со своими парнями я находился там по долгу службы. Нас расквартировали на военной базе в городе Наузад провинции Гильменд.

Насколько там было безопасно – вопрос спорный, и к единому мнению за время командировки мы так и не пришли. Комплекс глинобитных построек, где располагался «передовой пункт базирования» (если называть это казенным языком, а проще – база, лагерь), находился в гуще таких же домов, в лабиринте узеньких улочек городишки, выстроенного среди пустыни. Мы проторчали там всю холодную зиму 2006 года и встретили Рождество. В нашу боевую задачу входило обеспечение безопасности мирных афганцев, которые мечтали лишь об одном: жить нормальной жизнью без вмешательства талибов.

Это означало, что нам нередко приходилось долгими часами напролет дежурить на постах или патрулировать окрестности под ледяным зимним дождем, в то время как талибы вели обстрел наших позиций из минометов. Это почти невозможно объяснить тем, кто не служил в армии, однако, в сравнении с унылой повседневной рутиной на базе, мы почти радовались, когда это происходило. Вплоть до самого Рождества минометная стрельба случалась почти ежедневно, однако на праздники талибы, как ни странно, успокоились и дали нам насладиться индейкой со свежей картошкой. Эти лакомства нам накануне сбросили на парашютах королевские ВВС, вместе с отчаянно необходимыми боеприпасами.

Во многом для меня этот опыт оказался неожиданным, почти нереальным: я и представить не мог, что когда-нибудь придется сражаться в стране, которую я до того представлял себе разве что по фильмам о «Рэмбо».

И все же довольно быстро выяснилось, что пятьдесят три морпеха – это, конечно, могучая сила, но довольно бесполезная, когда речь идет о том, чтобы оборонять от «Талибана» целый город. Несмотря на все наши усилия, нас было слишком мало, чтобы обеспечить жителям Наузада по-настоящему безопасную жизнь, и осознание этого выматывало похуже любой стрельбы.

Благодаря случайной встрече в пыльном переулке, сложилось так, что я начал помогать городским бродячим собакам. Им мы могли дать и пищу, и кров. Постепенно и совершенно непреднамеренно я стал кем-то вроде старшего ответственного по наузадским дворнягам[1].

И первым среди этих псов стал Наузад. Познакомились мы с ним, когда наш взвод патрулировал окрестные улочки вокруг базы. Там же я впервые в жизни увидел собачьи бои.

С того рокового дня минуло больше трех лет, но эта картина по-прежнему стоит у меня перед глазами, как живая. Я помню все краски и звуки: лязг челюстей, щелканье зубов, рычание, с каким Наузад и его соперник – пес, который был крупнее раза в полтора, – бросались друг на друга. И, главное, я помню радостные вопли, которым афганские полицейские подбадривали дерущихся собак.

Никогда не забуду, как я разозлился при виде двух псов, которых заставляют забавы ради рвать друг друга на части. Я был полон решимости остановить людей, устроивших весь этот беспредел. Не самый разумный в моей жизни поступок… но я ворвался в середину толпы, требуя, чтобы свара немедленно прекратилась. В свое оправдание могу сказать лишь одно: наши стволы были все-таки круче.