Соблазнительная обманщица - страница 10

— Да, милорд? Чем я могу вам служить?

Эйдан беспомощно воззрился на управляющего. Надо срочно что-то придумать! Он открыл рот.

— Джек… То есть я хотел сказать, лорд Джон Редгрейв… должен приехать уже через несколько дней.

Уилберфорс даже глазом но моргнул.

— Да, милорд. Его комнаты ожидают его, они полностью готовы. Ясно. Конечно. Э… видите ли…

— Проклятие!

— Дело… дело в… в обезьяне, — Уилберфорс не пошевелил ни пальцем, даже не двинулся, но Эйдану показалось, что желтоватое лицо управляющего чуть побледнело.

— Обезьяна, милорд?

Эйдан кивнул с несколько чрезмерной радостью:

— Да. Обезьяна. Она тоже едет.

— В клуб, милорд?

На секунду на шее Уилберфорса напряглись жилы. Для этого слуги такая реакция была равнозначна воплю возмущения и отчаяния.

Эйдан подтвердил:

— Да, совершенно верно. В клуб «Браунс». — Разумеется, он попадет в ад, тут сомнений нет. Бедняга Уилберфорс. — Так что есть необходимость в… э-э… бананах.

Уилберфорс кивнул:

— Понимаю, милорд.

Его бледность стала менее заметной. Похоже, мысль о бананах оказала успокаивающее действие. Они стоят дорого, но их всегда можно купить. Клуб сохранит свою репутацию заведения идеального обслуживания. Эйдан рассеянно кивнул, слыша у себя за спиной какие-то подозрительные звуки.

… — И еще нужны фланелевые пеленки.

А это еще откуда? У него в голове одни младенцы!

— Пеленки, милорд? Для… — Неужели Уилберфорс содрогнулся? — Обезьяне нужны пеленки?

Взяв обескураженного управляющего за локоть, Эйдан сумел развернуть его обратно в сторону коридора.

— Обязательно. Много-много пеленок. Просто гора. Прачечная прежней уже не будет.

Шатающийся и понурый управляющий двинулся по коридору. Эйдан уже начал надеяться, что тот повернет за угол и исчезнет, но он тут же снова повернулся — и на его застывшем лице промелькнула тень уныния.

— Милорд, а вы не знаете…

Эйдан задергался от нетерпения. Позади него были ясно слышны звуки детского голоса.

— В чем дело, Уилберфорс?

Управляющий неуверенно пробормотал:

— Милорд, а это… это очень большая обезьяна, как выдумаете?

У Эйдана чуть дернулись губы, но он без труда спрятал улыбку. Позади него Колин невольно фыркнул.

— Боюсь, что она огромная. Самая крупная из всех. Гиббон по сравнению с ней малютка.

Уилберфорс понимающе кивнул, повернулся и слепо побрел обратно по коридору. Его обычно решительные шаги стали гораздо неувереннее.

— Приятного вам вечера, милорд.

Казалось, он никак не может прийти в себя.

Эйдан проводил его взглядом, а потом поспешно вернулся к приятелю и девочке. Она разрумянилась, и глазенки у нее радостно блестели, а в рот малышка засунула золотые карманные часы Колина. И весело помахала ему рукой. Эйдан растерянно заморгал:

— А это гигиенично?

— Наверное, нет, зато подействовало. — Колин встревоженно посмотрел на него. — А ты его чуть до родимчика не довел? Бедняга может и не оправиться.

Эйдан хмыкнул:

— Зная Уилберфорса, можно предположить, что к тому моменту, когда будет объявлен ужин, он уже приготовит лучшее в мире помещение для обезьяны.

Колин ухмыльнулся:

— Не сомневаюсь.

После этого они со своей собственной маленькой обезьянкой хладнокровно поднялись по черной лестнице на пятый этаж.

Колин, конечно, начал ворчать:

— Проклятущие длинные лестницы! Как на Монблан поднимаешься.

— Не переигрывай, — хмыкнул Эйдан. — Ты и несешь-то всего ничего.

Ему нравилось то, что его комнаты расположены высоко и вдали от остальных. Большинство членов клуба спустились ниже из-за возраста. Их предпочтения определили выбор Эйдана.

— А почему именно твои комнаты? Почему не мои? Они ближе!

— На моем этаже живет только старый Олдрич. Он глух как пень. И кроме того, комнаты Джека находятся как раз под моими, и пока его нет, мы можем шуметь сколько угодно.

Колин шумно вздохнул, но спорить перестал.

Клуб «Браунс» когда-то был одним из лучших заведений, служа великолепным убежищем для отцов и сыновей самых знатных семейств Англии: изысканным, с аристократическим укладом, неспешными карточными играми и прекрасным табаком.

Табак по-прежнему остался очень недурным, но само заведение с годами утратило свои прежние достоинства. Респектабельность стала скучной, а изысканность — аскетической. Хотя обеденные и карточные комнаты оставались величественными в духе прошедшего века — с высокими потолками и стенами, обшитыми темным деревом, — в них было тихо и пустынно.