Собрание сочинений - страница 12
115 Не полагаяся на память усыпленну,
Взгляни на грудь мою во браняхъ изъязвленну;
Докажетъ подвиги мои тебѣ она,
И сколько мнѣ должна извѣстна быть война.
Подъ сѣнью тишины цвѣтетъ держава краше:
120 Миръ сладкiй, не война вѣнчаетъ щастье наше.
Въ любви къ отечеству я самъ и твердъ и гордъ,
Но слабы стали мы противу сильныхъ Ордъ.
Димитрiй, предокъ твой, въ чувствительномъ уронѣ,
Мамая сокрушилъ и съ воинствомъ при Донѣ;
125 Но долго ли покой въ Россiи процвѣталъ?
Свирѣпый Тахтамышъ, какъ бурный вихрь, возсталъ,
И въ сердце нашего отечества вломился,
Россiйской кровiю полночный край омылся.
Судьбы державы всей на случай не взлагай,
130 Людей, о Государь! не грады сберегай.
Для славы воевать, слаба сiя прiчина;
А царство безъ гражданъ пустыня лишь едина.
Спокоить смутный духъ, моимъ словамъ внемли:
Коль любишь царствовать обширностью земли;
135 Твои границы Днепръ съ полудня орошаетъ,
Россiя Волжскiя струи до днесь вкушаетъ;
Тамъ бурный Волховъ зришь, тамъ кроткую Оку;
Ты Царь обширныхъ странъ! я смѣло изреку;
Взведи съ престола ты твои повсюду очи,
140 Владѣтель цѣлыя явишься полуночи;
Народъ въ сравненiе обширности возьми,
Мы бѣдны не землей, но бѣдны мы людьми.
Съ кѣмъ хочешь въ брань итти? Отцы у насъ побиты,
Младенцы бѣдствуютъ правленiемъ забыты;
145 Старайся въ мужество ихъ младость привести,
И юнымъ симъ птенцамъ дай время возрасти;
Тогда со стадомъ симъ къ побѣдамъ устремляйся.
Готовъ ко бранямъ будь, но алчнымъ не являйся.
То слово съ жадностью Князь Глинскiй подхватилъ,
150 И взоры на себя всей Думы обратилъ.
Сей Князь, коварный Князь, Вельможамъ былъ ужасенъ;
Злокозненъ во враждѣ, и въ дружествѣ опасенъ.
Въ той часъ во мрачости таяща острый взоръ,
Вгнѣзденна хитрость тамъ, гдѣ Царскiй пышный дворъ,
155 Во облакѣ густомъ надъ Думою носилась,
Коснулась Глинскому, и въ мысль его вселилась;
Разсыпавъ вкругъ его туманистую мглу,
Простерлась по его нахмуренну челу;
Во нравахъ былъ всегда онъ сходенъ мрачной ночи;
160 Возведши впалыя на Iоанна очи,
Онъ тако рекъ возставъ: блюди твой Царскiй санъ,
Тебѣ для выгодъ онъ твоихъ и нашихъ данъ.
Тебѣ ли сѣтовать, тебѣ ли Царь крушиться,
И сладкой тишины для подданныхъ лишиться?
165 Ты Богъ нашъ! Естьли бъ мы могли и нищи стать,
То намъ ли на тебя отважиться роптать?
Притомъ на что Казань, на что война и грады,
Прiемлемъ безъ того изъ рукъ твоихъ награды;
Блаженство во твоемъ владѣнiи цвѣтетъ;
170 Любителямъ войны и цѣлый тѣсенъ свѣтъ!
Къ тому достойны ли любви народы оны,
Которы бунтовать дерзнутъ противъ короны?
Свидѣтелемъ тому бунтующiй сей градъ,
Коль горько пострадалъ за вѣрность здѣсь мой братъ!
175 Умолкъ, и сладостью придворной обольщенны,
Развратныя сыны казались восхищенны;
Ихъ очи Глинскаго одобрили совѣтъ;
Ни чей не страшенъ сталъ ласкателямъ отвѣтъ;
На собственну корысть въ умѣ они взираютъ,
180 Но пользу общую ногами попираютъ.
Вдругъ будто въ пеплѣ огнь, скрывая въ сердцѣ гнѣвъ,
Князь Курбскiй съ мѣста всталъ, какъ нѣкiй ярый левъ;
Власы вздымалися, глаза его блистали;
Его намѣренье безъ словъ въ лицѣ читали.
185 На Глинскаго онъ взоръ строптивый обративъ,
Вѣщалъ: ты знатенъ Князь, но ты несправедливъ!