Сочинения в 2 т. Том 2 - страница 12

Он поднялся еще выше. Глаза его вспыхнули.

— Россия?

— Да.

— Большевик?.. О, я знаю. Мне говорил Люсьен. Здесь был матрос Люсьен…

Он обернулся к двери и что-то сказал на своем гортанном языке. Звонкий голос откликнулся с улицы. Тихо открылась дверь. Под густым дождем тесной толпой стояли негры. Они молчали. Вода текла по их лицам, по голым плечам. Что-то большое и сильное было в этих сплетенных руках, в сдвинутых плечах, в этом одном многоголовом существе.

Уже через несколько минут посреди хижины на плоских камнях весело потрескивал костер. Груда кокосовых орехов и бананов лежала рядом, на земле, но дверь поминутно открывалась, и люди, захлестнутые светом и дождем, все несли нам подарки. Мы сидели вокруг костра. Пар валил с наших одежд. Казалось, вся хижина — один огромный костер. Для нас было неожиданно это веселье после встречи на берегу, — сладок и радостен сок плодов после соленого ветра. Негры умолкали и не двигались, едва заметив, что кто-то из нас хочет говорить.

— Что знают ваши люди о нашей стране? — спросил Шатилов.

Хозяин задумался на минуту.

— Очень много, — сказал он, с трудом подбирая английские слова. — Это очень далеко. Если бы ваши люди взялись за руки — им было бы тесно вокруг океана. Но они потеснились бы, чтобы дать место негру.

— Правильно! — воскликнул Савельич. — Молодец, богатырь!

— Не понимаю, — сказал матрос Ткачук, — Таких людей называют дикарями. Они ведь знают, что есть на свете большевики. Но все-таки, почему они испугались, когда этот ирландец сказал про огонь?

Савельич переспросил по-английски.

Вождь улыбнулся, покачал головой. Он спросил что-то у своих. Ему ответили наперебой. Хижина сразу наполнилась криком, взволнованным и тревожным. Он подождал, пока замолчат все, и прислушался еще: ветер свистел с прежней силой.

— Кто-то из вас крикнул: огонь? — спросил он, и лицо его вытянулось, глаза опять насторожились.

— Нам ведь нужно было обсушиться, — сказал Шатилов.

Вождь засмеялся. Он что-то сказал своим и снова засмеялся, громко, по-детски, и все, кто были в хижине, засмеялись вместе с ним, и мы вдруг почувствовали, что больше нет между нами этой глухой стены и нет непонятного ожидания в глазах людей.

— Вы скоро уедете, — сказал Тасса. — Туда… на Большую землю. Когда вы приедете домой, расскажите своим сыновьям про нас. Мы любим нашу землю, и мы хотим, чтобы нам тоже было хорошо жить.

Дождь прекратился. Ветер шуршал песком. Молча, затаив дыхание, негры стояли у стены, слушая и словно понимая.

Тасса поднял голову. Лицо его стало печальным, я оглянулся на людей — никто не улыбался уже.

— Я расскажу вам про огонь, — сказал он. — Если бы ночью кто-нибудь крикнул здесь это слово — люди убежали бы в горы. Мы ждали не таких гостей все эти дни. На маяке за два года умерло трое белых. Они почему-то болеют у нас. Или здесь для них очень много солнца? Они делаются глупыми, как дети. Им становится скучно, и они умирают.

Он взял длинную бамбуковую трубку и закурил. Уже догорало пламя костра. Легкие искры поднимались и гасли в синеватом дыму.

— Первым здесь умер Роб. Он утонул. Но нам не поверили, когда мы это сказали. Роб ничего не сделал нам плохого. Целые дни он спал. Он колол свое тело длинной иглой и сразу засыпал. Я думаю, его погубила игла. Но когда те приехали сюда, они не поверили нам. «Вы съели Роба, — сказали они. — Если нет, покажите, где его тело?» Тогда наши люди впервые услышали это слово. Здесь, возле этой хижины, они стреляли в наших людей, и маленький старичок все время кричал: «Огонь!» Потом приехал Джи…

У дверей кто-то громко повторил:

— Джи?.. — и опять хижина наполнилась гулом.

— Этот Джи был сильный человек. Он брал руками скалу и сталкивал ее в море. Очень долго он бродил по горам и что-то искал. Я ходил вместе с ним. Он научил меня говорить по-английски… Но я не знал, что мы ищем. Я думал, он не верит нам и ищет кости Роба. А он искал простой камень. Когда он принес этот камень сюда, мы поняли, — Джи тоже болен. Было жалко такого сильного человека… Он положил камень на землю и сказал: «Огонь».

Четыре месяца наши люди работали на горе, где он нашел этот камень. Камня было много. Мы вырывали его из земли, оббивали кусками железа и бросали в огонь. Дым становился горьким, и люди теряли свет. Четверо умерло. Девять стали слепыми. Но на берегу мы сложили большую кучу камней, и все продолжали работать. Мы знали, что это нужно Джи… А он пришел на берег, посмотрел и сказал: «Нет, этот камень не годится… Выбросьте его в море».