Сочинения в двух томах. Том 2. Звезды Эгера - страница 14

Как только разнеслась весть о приближении турок, крепость превратилась в гудящий улей.

Все сгрудились вокруг Бакочаи, чтобы послушать его и воочию увидеть отрубленную голову турка. Даже женщины выбежали из пекарен и кухонь. Поднявшись на цыпочках позади собравшейся толпы, слушали они рассказ воина и с ужасом смотрели на басурманскую голову, из которой еще капала кровь.

Все это происходило, конечно, после того, как Добо вместе со старшими офицерами покинул рыночную площадь и направился ко дворцу, где они решили посовещаться.

Повесив голову турка на сучок липы, Бакочаи уселся на стул и подставил голову цирюльнику.

В крепости было тринадцать цирюльников – четыре мастера и девять подмастерьев. Собрали их сюда, конечно, не для того, чтобы брить головы и стричь волосы. В их обязанности входило промывать, зашивать раны, останавливать кровь квасцами. А что же делали врачи? Да их во всей стране было меньше, чем сейчас в любом захолустном городишке. Цирюльники везде сходили за врачей.

Все тринадцать цирюльников кинулись к Бакочаи, надеясь расспросить его о новостях.

Прежде всего они стащили с него доломан и рубаху. Самым старшим из цирюльников был мастер Петер – он первый и взялся за дело.

Перед Бакочаи держали большую глиняную миску и кувшин с водой.

И помыли Бакочаи как следует, по-венгерски!

Пока ему промывали длинную рану на голове и прикладывали квасцы, он покорно терпел. Когда же рану начали зашивать, Бакочаи вскочил, опрокинул стул, миску, цирюльника, его помощника и, рявкнув: «Черт бы вас побрал!», пошел в казарму.

– Ишь ты, выдумали, как штаны, меня зашивать, черт бы их побрал!

Он сорвал с края окна большую паутину, приложил к ране и сам ее перевязал. Потом сел за стол, наелся сала, выпил вина, лег на соломенный тюфяк и сразу заснул.

Почти одновременно с солдатом, тоже верхом, прибыл в крепость крестьянин. Он был в сермяге и черной шляпе с загнутыми полями. В руке держал высокий зеленый посох.

Когда Добо кончил беседу с солдатом, крестьянин, не слезая с коня, спросил какую-то женщину:

– Который здесь господин капитан?

– Вот тот высокий господин, что проходит мимо цирюльников, – указала женщина. – Сами можете признать его по перу на шапке.

Крестьянин посмотрел в указанную сторону и прежде всего увидел цирюльников. Все тринадцать были заняты стрижкой. Пятерня в волосы, несколько взмахов ножницами – и готово! Так они обстригли почти наголо всех офицеров: длинные, отпущенные до плеч волосы могли загореться, да и причесываться некогда во время осады.

Крестьянин сошел с коня, привязал его к дереву, пошарил в своей суме и, вынув из нее письмо с большой печатью, побежал вслед за Добо:

– Господин капитан, я привез письмо!

– От кого?

– От турка.

Добо помрачнел.

– А как же ты посмел привезти? – крикнул он, топнув ногой. – Может, ты сам турок?

У крестьянина ноги подкосились:

– Какой же я турок, прошу прощенья. Я Калба.

– А знаешь ли ты, что венгерцу грешно возить письма неприятеля? – И Добо приказал солдатам: – Взять его под стражу!

Двое солдат с пиками встали по обе стороны крестьянина.

– Милостивый витязь, – взмолился крестьянин, – меня же заставили!

– Тебя могли заставить только взять в руки письмо. А привезти его сюда никто не мог тебя заставить. – И Добо взглянул на солдат: – Стойте здесь!

Он велел трубить сбор и, скрестив руки, встал под липой, где висела голова турка. Ждал, пока соберется народ со всей крепости.

Не прошло и трех минут, как все сбежались. Офицеры окружили Добо. Солдаты выстроились, позади всех стали крестьяне и женщины.

Добо заговорил:

– Я созвал население крепости потому, что турок прислал письмо. С неприятелем я не переписываюсь. Если враг присылает письмо – швыряю ему обратно или вколачиваю в глотку тому, кто его посмел принести. Только это первое письмо велю я прочитать и немедленно перешлю королю. Пусть он убедится воочию, что турок здесь и нам нужна подмога. Я и без того знаю, что в письме: они грозят или торгуются с нами. Угроз мы не боимся, в торг не вступаем. Родина не продается ни за какие деньги! Но чтобы вы собственными своими ушами слышали, как разговаривает неприятель, я велю прочесть письмо. – И он протянул письмо Гергею, зная, что тот ученей всех в крепости и с первого взгляда разберет любой почерк: – Прочти вслух.