Согдиана - страница 23

Сегодня их все изумляло. Александр сидел но пологом холме, поджав ноги по варварскому обычаю. Под ним тяжелым пластом лежал азиатский ковер. Перед ним в бронзовых азиатских жертвенниках курились азиатские благовония. Вокруг него толпились азиаты: Артабаз, сатрап Дария, перешедший на службу к македонцам, и его сын Кофен; Атропат, сражавшийся при Гавгамелах против Александра, попав в плен, стал верным слугой македонского царя и его наместников в стране мидян; Абулит, правитель Сузианы; ликиец Фарнух; Мазей, без боя сдавший македонцам Вавилон, его дети Гидарн и Артибол и перс Певкест.

Они смело говорили по-персидски (только и слышно: Искандер, джан, бустан, дастан, люлистан), и Александр слушал их с нескрываемым удовольствием. Ему, кажется, нравились их длинные холеные бороды, просторные одежды, нарумяненные, по мидийскому обычаю, щеки и подкрашенные губы. Азиаты незаметно оттеснили от царя его соратников македонцев, и даже Клит, молочный брат Александра, спасший ему жизнь при Гранике, с унылым видом сидел в стороне. Это неприятно удивило македонцев. Но еще больше огорчило их то, что сказал, открыв совет, Птолемайос Лаг.

— Так как Дарейос Кодоман убит своим родичем Бессом — объявил Птолемайос, — и Азия лишилась своего правителя, то отныне повелителем этой страны по праву становится Александр, сын бога Аммона. Воздадим же ему почести, какие подобает воздавать царю Востока! Отныне никто не должен обращаться к властелину мира, будто к равному себе. Преклоним же колени перед сыном бога Аммона, владыкой стран от восхода и до заката солнца!

И Птолемайос Лаг первым опустился на колени, совершив поступок, неслыханный в Элладе.

Остолбенели гетайры. Молодой, светловолосый, синеглазый Клит, длинный и бледный Койнос, зять Пармениона, седой Парменион, его мрачный сын Филота и пэон Аминта, сын Аррабайя, пораженные словами и действиями Лага, не двигались с места.

Зато Гефестион, друг Александра, и азиаты охотно присоединились к Птолемайосу Лагу, а грозный Фердикка обеими руками поднял над головой Александра трехъярусную корону Дария, захваченную в Экбатане. Лучи солнца весело играли на золотых пластинках и многоцветных камнях убора. Отблеск короны падал на лицо телохранителя, — казалось, он держит раскаленный добела тяжелый камень. Фердикка щурился, сурово глядел на гетайров и ждал.

Александр сидел слегка втянув голову в плечи и немного откинув ее назад, так что его тонкая шея оставалась открытой, и молча смотрел на восток. Лицо его было совершенно бесстрастным, словно он вовсе не замечал окружающих. И только жилка, резко бьющаяся на виске, говорила о внутреннем напряжении, которое испытывал царь.

Гетайры медлили, поэтому Фердикка сделал шаг вперед. Злой, сутулый, крючконосый, насупив мохнатые брови и перекосив лицо, он окинул собравшихся таким пронизывающим взглядом, что все опустили глаза. Да, македонцы многое потеряли сегодня. Александр уже не тот юнец, каким отправлялся в поход на Восток. И если они не поступят так, как требует от них Птолемайос, им придется плохо.

— Слава Александру! — рявкнул Фердикка. И тысячи гетайров, фалангитов, пеших и конных солдат, окружавших холм, пали на колени и ударялись лбами о землю. Заблестели скованные панцирями выпуклые спины. Казалось, все поле усеялось вдруг россыпью продолговатых валунов. Грозно запели рога. Послышались звуки литавр, кимвалов и флейт. Волосатые пэоны и одевшиеся в меха агриане выхватили кривые мечи и закружились, сверкая диковатыми очами, в мерном воинственном танце.

Рабы принесли амфоры и мехи с крепким азиатским вином. Начался пир. Напившимся гетайрам стало казаться, что Александр прав, как всегда, и все, что он не совершает, делается для их же блага. В конце концов это возвышенно — преклонять колени перед царем. Александр заслуживает почитания. А воинам средней и особенно легкой пехоты было на все наплевать, — они радовались уже тому, что могли сегодня отдохнуть и вдоволь поесть.

Только Филота, сын Пармениона, оставшегося в Экбатане, и три-четыре его приспешника не могли примириться с новыми порядками. Как, он, Филота, сын знаменитого Пармениона, человек, который сам бы мог стать царем не хуже Александра, должен лобызать кому-то пятки, словно варвар? Ужас! Да поглотит змей этого Александра. Вот во что выродились буйные замашки его детства. Всех подмял под себя; стал не македонским царем, а персидским; скоро он совсем превратится в азиата, заведет среди персов преданных друзей, а Пармениона, Филоту и других высокопоставленных македонцев куда? На свалку? Нет, этого допустить нельзя.