Согдиана - страница 27

Солдаты радовались мирному, благоухающему утру. Морщины на суровых лицах сгладила улыбка. Беспечно ехали впереди войска разведчики из легкой конницы. Добродушно мурлыкали себе под нос, сидя на могучих лошадях, гетайры. Гоплиты сняли медные шлемы, теплый весенний ветер гладил их огрубелые щеки, беззлобно трепал грязные волосы. Мягко покачивались на одногорбых верблюдах лучники с Тигра. Шумной гурьбой шагали чубатые фракийцы. Задорно щелкали бичами служители обоза. Кто-то ради забавы выбрал в стаде, которое вели за войском, самого крупного буйвола, нацепил ему на рога венок и погнал впереди. Это вызвало много смеха и шуток. Не убавляя шага, люди наклонялись к земле, срывали алые тюльпаны и с удивлением замечали, что их аромат подобен запаху красных роз.

Воинам припомнилась Эллада, и греки вздыхали счастливо и вместе с тем грустно. У Феагена даже слезы выступили на глазах. Весна пробудила в нем тоску по волам, по золотистой греческой земле, взрыхленной лемехом плуга. Ладони марафонца истосковались по доброй человеческой работе. Он оглянулся вокруг и почувствовал, как нелепо то, что он, труженик, плетется где-то вдали от родины по цветущей чужой долине с оружием в руке. Торчащие кверху пики так не вязались с ясной улыбкой природы, что Феаген ощутил стыд за себя. Ему хотелось сломать свой дротик и бросить его в поток.

Постепенно холмы вздымались круче, покров густых трав уже разрывали острые углы выступающих камней. Река зашумела громче, и ласка в ее голосе сменилась недобрым ворчанием. По берегам там и сям начали попадаться валуны величиной с барана. Долина сузилась и помрачнела. Тень от скал падала на лица воинов и гасила радость в их глазах.

На закате солнца отряды остановились и разбили лагерь на речном берегу, поближе к воде. Утолив голод, воины залегли у погасших костров, но долго не могли заснуть. Наступил час, когда разговоры стихают и человек остается наедине со своей душой. В горах было нестерпимо тихо. В сине-черном прозрачном небе, от которого веяло холодом неведомых миров, невыносимо ярко сверкали южные звезды. И чем больше глядел на них человек, тем сумрачней становилось у него на душе.

Что такое небо, звезды и земля? Для чего они существуют? Откуда и куда все это движется? В темный разум людей проникало смутное ощущение бесконечного, их постепенно охватывал ужас перед неразрешимой для них загадкой бытия. Всех начинало угнетать чувство обреченности. У слабых стыла от страха кровь; они со стоном падали ниц и жалобно молились богу. Пылкие, чтобы заглушить этот страх, яростно вскакивали с мест, опять разжигали костры и жадно, до умопомрачения пили вино. Даже сильный печально опускал голову и неподвижно сидел у огня, не понимая, отчего ему так тяжело.

Перейдя вброд Кофен, войско отправилось утром вверх по реке Пяти Львов на северо-восток. Чем выше поднимались отряды, тем угрюмей становилась природа. Вместо пологих бугров по сторонам уже чернели хмурые зубчатые утесы. Река ревела, воинам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга. Под напором воды, бегущей вниз со скорость, почти неуловимой для ока, дрожали и гудели огромные глыбы известняка. Из темного ущелья, куда войско ползло, как сказочный змей в пещеру, навстречу македонцам полетела клочьями сырая мгла. Солнце исчезло. Продрогшие люди, страшась неведомой опасности, крепче сжимали копья.

Стены ущелья подвинулись так близко, что тропа на левом берегу оборвалась и продолжалась уже на правом. Воины передового отряда остановились. Великий Змей, который минуту назад, извиваясь и поблескивая чешуей панцирей и щитов, медленно двигался по тропе, замер над потоком. В горах таяли снега, речка была наполнена мутной водой. Волны угрожающе рычали и бросались под ноги людей, точно косматые серые собаки. Никто не смел первым начать переправу. Кто знает, какова здесь глубина?

Показался верхом на черном коне царь. После Кабуры македонцы не узнавали своего повелителя. Он еще больше отдалился от них, и многих отталкивало надменное выражение его лица.

— Почему остановились? — сухо спросил Александр у старшего проводника.