Согласие - страница 9

стр.

— Тиш, — обращаемся мы к барменше.

Она оглядывается, мы киваем на толпу. Этот агент необщителен, но все же умеет изъясняться доходчиво. Тиш идет обслуживать посетителей.

Мы отходим от стойки. Перед глазами поток данных.

«Падающая капля». Мы находимся довольно далеко. В этом же городе, но в нескольких ярусах от бара. Общими усилиями открываем канал и добираемся за считаные секунды.

Входим в бар. Вид из людного зала совсем не такой, как из-за стойки. Надо сориентироваться, и я поворачиваюсь кругом. Оглядываюсь. Мы все оглядываемся. Сканируем лица, обнаруживаем бармена Милтона, а затем второго бармена, Тиш.

И тут я замечаю аномалию. И показываю своим остальным.

Какая в нем силища! Чувствую головокружение и слабость, как будто меня высасывают. Знаю, это невозможно — у меня очень мощная, абсолютно надежная встроенная защита.

Ощущаю, как остальные, Ии-Жиан-Дай и Сен-Жиан-Дай, оборачиваются и смотрят. Чувствую их смятение.

Раскрываю ладонь и выпускаю луч. Это должно его парализовать, инкапсулировать в замедленное время, где он будет плавать в перцептуальном киселе.

Однако мое оружие на него не действует.

Он роняет кружку, приседает, бросается в сторону. Уходит.

Мы переносимся по каналу и останавливаемся там, где он только что находился. Нам известно о втором выходе из бара. Смотрим. Вот он, тянется к двери.

Мы закрываем глаза, соединяем разумы. Двери уже нет, ее тут и не было никогда.

Он опять уворачивается. Исчезает. Тоже использует канал, хоть и не подозревает об этом. Короткие отчаянные прыжки. Вновь появляется у окна, хватает стул.

Он не понимает происходящего и полагается на силу, как на единственное оружие против нас.

Я улыбаюсь. Он облегчает нам задачу.

Стул летит, но не в нас, а в окно. Стекло в трещинах. Он поворачивается и бросается вслед за стулом.

Мы выглядываем из разбитого окна и видим внизу море и камни.

Но он не погиб.

Он не может погибнуть.

Он может быть только реабсорбирован.


Мы остались в Пенхеллионе, хотя наша аномалия, скорее всего, покинула город. Да и глупо было бы оставаться после контакта с нами. Мы совершенно точно знаем, что имеем дело не с дураком.

Он остался. Вернее, ушел, но недалеко. И был замечен в квартале, расположенном на краю обрыва.

Мы тотчас попытались обезвредить его с помощью нашего агента Билли Нарвала.

Но он применил тот же трюк, что и в баре «Падающая капля», и ушел.

Он быстр, но, судя по всему, подвержен привычкам.

Есть у него и другая слабость: женщина. Тиш Голденхок. Она с ним. И как будто сохранила свою целостность. Это нам на руку.

Он — аномалия. Его можно обнаружить по характеру возмущений; впрочем, он способен и лечь на дно. Такова сущность аномалии, вернее, одна из его сущностей.

А Тиш Голденхок… Если мы ее обнаружим, появится реальный шанс обнаружить и его.

3. ТИШ ГОЛДЕНХОК

— Кто ты? Что ты?

Тиш Голденхок пересекла главный континент Лаверне вместе с мужчиной, которого она звала Анжело, — придуманное ею имя подходило ему куда лучше, чем слово «мужчина».

Она уже давно странствовала вместе с ним, но только сегодня впервые увидела, как он убивает. Хотя подозревала, что убийства ему не в диковину. Проводив жертву в последний путь ритуалом с хлебом и перьями, она пошла к Анжело.

Тиш была больна, выжата физически и психически, как героиновый наркоман.

Анжело улыбался и пожимал плечами:

— Я не знаю, как не знал и в тот раз, когда ты задала эти вопросы впервые. Знаю лишь, что ты прекрасна. Что смерть прекрасна. Что я впитываю красоту. Я нашел самое подходящее для меня название: губка.

Смерть. До этого дня Тиш не видела насильственной смерти. Оставалось лишь надеяться, что юный Фердинанд благополучно приобщился к Согласию.

Они шли. Впереди Тиш и Анжело, а за ними толпа оборванных последователей, числом двадцать четыре. Последователи выполняли свою задачу. Следовали.

Анжело собирал паству. Такова была его сущность. Ему встречались люди с развитой интуицией, способные заметить его особость, его святость, его причастность к Согласию.

И они хотели быть с ним.

Хотели разделять с ним.

Хотели отдавать ему.

А он, как ребенок, привыкший к игрушкам из живой плоти и напрочь лишенный чувства ответственности, брал.