Согретые солнцем - страница 10

– Как мы их назовем? – полушепотом спросил Павел.

– Раз они родились неожиданно и поздно, то давай подберем им редкие имена, – предложила Люба.

– Как скажешь, – согласился счастливый отец.

– Пусть черненькая будет Ангелиной, Гелей, – говорила женщина. – Вторая – Златой, у нее золотистые волосики. А эта, маленькая, беленькая, как ромашечка… Твоя очередь называть, – улыбнулась Люба.

– Ромашка, говоришь? Пусть будет Ромашкой!

– Такого имени нет.

– У нас будет Романия, Рома, Ромашка. Тебе нравится?

– Да! – кивнула жена. – Вот только как быть с ее здоровьем?

– Все у нее будет хорошо! – уверенно произнес Павел. Он обнял жену, нежно поцеловал в губы. – Спасибо тебе, любимая, за дочерей!

Две девочки росли здоровенькими и крепкими, а вот с Ромашкой им пришлось нелегко. Два раза в год девочку клали на обследование в кардиологию, потом подлечивали. Затем были две операции на ноге с перерывом в несколько лет. Ей распиливали кость, вставляли металлическую пластину и загипсовывали на несколько месяцев, чтобы нарастал хрящ, потом ей приходилось ходить на костылях.

– Мы не должны к Роме относиться как к больной, – сказала однажды Люба. – Девочки должны чувствовать себя одинаковыми.

– Предлагаешь не показывать, что мы ее больше любим? – удивился Павел.

– Нет, что мы ее жалеем. Так она не будет чувствовать себя ущербной, – объяснила Люба.

Ромашка, несмотря на две операции, все равно сильно хромала, но родители не делали ей никаких поблажек. Они относились ко всем девочкам одинаково, но Павел видел, что они растут совершенно разными – и внешне, и по характеру.

А теперь Ромашка снова оказалась в больнице.

Павел перестал помешивать ложкой молоко, попробовал его – оно совсем остыло. И он выпил его залпом до дна.

– А про таблетки забыл! – спохватился он, когда помыл чашку.

В это время кто-то открыл ключом входную дверь.

– Люба? – удивился он. – Что с Ромашкой?!

– Все в порядке, – выдохнула женщина. – Ей вкололи на ночь обезболивающее и снотворное и сказали, что мне нет надобности сидеть возле дочери.

Павел помог ей раздеться и попросил рассказать, как дела у Ромы.

– Оказывается, ее сбила машина, – сообщила Люба.

– Водитель сбил ее и не оказал помощь?! Вот тварь! Я сам найду этого водилу! – возмутился Павел Тихонович. – Она ведь могла истечь кровью до утра и замерзнуть! То, что этого не произошло, просто везение!

– Так бы и случилось, если бы не дворняжка, которая зализала ей на голове рану, остановив кровотечение, а потом целую ночь согревала Рому своим теплом. Когда бульдозер расчищал утром дорогу, эта собака лаем привела машиниста к нашей девочке, – объяснила Люба.

– Надо же! Бездомное животное оказалось более чувствительным и благородным, чем человек в машине. Рома не запомнила машину или ее номер?

– Давай поговорим завтра, – попросила женщина. – Я просто валюсь с ног от усталости. Я – в душ и спать.

Павел метнулся в ванную, включил воду, достал свежее полотенце, затем снял покрывало с кровати.

– Любаня, поешь что-нибудь? – крикнул он жене под дверью, за которой шумела вода.

– Спасибо. Я ничего не хочу, – ответила она. – Только ужасно хочу спать.

Павел все-таки подогрел ей молока и принес в постель.

– Попей, будешь лучше спать, – сказал он, протягивая ей чашку.

Люба слабо улыбнулась, послушно взяла из его рук чашку и выпила молоко. Павел забрал пустую посуду, а его жена тут же упала на подушку.

– Спасибо тебе, – тихо произнесла она, проваливаясь в глубокий сон.

Когда Любовь Валентиновна проснулась утром, ее муж уже хлопотал по хозяйству. Она чувствовала себя отдохнувшей, но полностью усталость ее еще не отпустила. Женщина взглянула на часы, и сон как ветром сдуло. Было семь утра, и она уже опоздала на первый автобус, который шел из поселка в районный центр. Недовольная собой, она собралась уже упрекнуть мужа, что не разбудил ее, но тут увидела улыбающуюся мордашку Ангелины в дверном проеме.

– Мамуля, мы со Златой приготовили завтрак! – сообщила девочка. – Злата пошла позвать папу, а я ждала, когда ты проснешься.

Геля казалась такой беззаботной и смешной с заколотыми над ушами волосами, что мать перестала сердиться и улыбнулась. Она сказала дочери, что через пять минут будет за столом.