Сохрани мое сердце - страница 7

И прошло, в самом деле, быстро — после первого же боя с порождениями. К моменту, когда они с Алистером добрались до смотровой площадки башни Ишаллы, в голове не осталось ни одной мысли, кроме как «победить любой ценой». Дойти. Подать сигнал к атаке — подразделение под командованием тейрна Логейна ударит с фланга, сбросит порождений в пропасть, и с Мором будет покончено. Именно таков был план короля.

И тогда Дани можно будет упасть и закрыть глаза.

А пока она смотрела вниз, на кишащее порождениями тьмы поле боя, и отчетливо понимала — бой не выиграть. Никак. Король Кайлен совершенно бездарный стратег, армия прижата к обрыву, и все что могут храбрые ферелденские солдаты — это бесславно погибнуть.

Еще она понимала, что тейрн Логейн ни за что не поведет свои подразделения на убой. Наверняка он уже скомандовал резерву отступление, и уводит жалкую четверть армии как можно дальше от героически и по-дурацки гибнущего короля. По крайней мере Дани очень надеялась, что это именно так. Что у людей Ферелдена останется хоть какая-то защита.

Она попросила Алистера зажечь сигнальный огонь.

Жестом, потому что горло пересохло.

И не смогла даже закричать, когда пасмурное небо потемнело еще больше, захлопали чудовищные крылья, и на них с Алистером упал дракон.

Логейн не помнил, когда ему стало все равно. Может быть, когда увидел предполагаемое поле боя и прикинул, как будет лететь с обрыва ферелденская армия. Может быть, когда мальчишка Кайлан радостно сообщил, что ждать подкрепления от баннов не будет, а будет воевать Мор и Архидемона сам, вот прямо сейчас, деревянным мечом и героическим видом. Или когда тот скользкий Серый, что танцевал с Дани на свадьбе Аноры и облизывал ее масляным взглядом на каждом королевском приеме, где появлялись Кусланды, поддержал королевское желание покрыть себя кровью и славой. Своей кровью и славой придурка, хотел сказать Логейн — но промолчал. Безнадежно.

Но скорее всего ему стало все равно, когда Кайлан с фальшивым сочувствием на лице и настоящей радостью в глазах сообщил о смерти Кусландов. Всех. От рук Хоу — мерзавца, предателя и подлого змея. Да, и то, что Брайс Кусланд продался Орлею, полная чушь, сказал Кайлан. Орлей не плетет против нас заговоров, орлейская императрица добрая, милая и ей не нужна провинция Ферелден. Конечно, согласился Логейн. Восемьдесят лет была нужна, а тут вдруг стала не нужна. Все правильно, ваше величество, это все ваша гениальная дипломатия. Браво. Идите уже спать, перед боем надо отдохнуть.

Кайлан ушел спать. То есть высматривать святую сестру или эльфийку посмазливее, чтоб грела величеству постель, раз уж ни одной благородной дамы с собой на войну не взял. Упущение, однако. А Логейн, постояв над картами и не сумев вычитать в них ничего утешительного, отправился бродить по лагерю. Зачем, сам не знал.

Лагерь спал беспокойно, караульные вместо привычной игры в кости тихо переговаривались — Мор, гарлоки, семья дома, вот вернемся… Наверное, они знали, что умрут завтра. Все, кроме резерва под командованием Мак-Тира и отряда Хоу, так удачно запаздывающего к Остагару. Можно ставить тейрнир Гварен против дохлой крысы, что Хоу приведет подкрепления ровно на следующий день после решающей битвы. И ни слова не скажет о Брайсе: зачем, если и так все ясно? Его «отряд» едва ли меньше тех ошметков армии, что Логейн завтра отведет в тыл, его сторонников в Собрании — едва ли не больше, чем верных Аноре и Мак-Тиру баннов. А пока у Хоу важные дела — надо подмять под себя потерявший хозяев Хайевер.

Хайевер. Запах вишни, уют, тепло — все то, чего Логейн так и не нашел в Гварене и в королевском дворце. Последний друг. Последняя… любовь?

Логейн прикрыл глаза, пытаясь в приглушенном темнотой лагерном шуме расслышать сонное фырканье коней, запах зеленых яблок и насмешливый голос: «Надеюсь, ваш сон будет спокоен».

Будет, моя девочка. Теперь уже — будет. Потому что в тот момент, когда командор Серых сказал, что Кусландов больше нет, раненого в сердце солдата, героя Дейна и прочая, прочая — не стало. Но Ферелден об этом не узнает. Ведь кто-то должен сохранить то, что они все, — мертвые герои, — оплатили тридцать лет назад.