Сохранить себя - страница 17

— Ника, что у тебя произошло? — услышала девочка взволнованный голос подруги.

Ксю была обеспокоена. От ее взгляда Ника не могла укрыть покрасневшее от слез лицо.

— Он… Он просто монстр, Ксю! Он меня чуть… Я так больше не могу. Что мне делать? Ксю, я не выдержу здесь! — тихо всхлипывая, путанно стала рассказывать Ника про все несчастья, которые произошли с ней: и про маму, и про предательство папы и про дикую выходку Арифа.

Лишь выплакавшись, Ника смогла успокоиться, и устало откинуться на подушки.

— Ты получила мой подарок? — спросила девочка у подруги.

Ксю кивнула головой и вытащила из-за ворота красивую серебряную подвеску с большим прозрачным камнем внутри.

— С Днем Рождения! С шестнадцатилетием! Прости, что так все получилось. Надеюсь, я не окончательно тебе испортила настроение? — с горечью в голосе спросила Ника.

— Ну что ты! Я люблю тебя! Держись, а я поговорю с твоей бабушкой. Я заставлю ее меня выслушать. Уверена, уже завтра все наладится! — заверила подруга Нику, целуя монитор. — Держись, я с тобой!

— Спасибо, Ксю. Я спать. Еще раз, с днем рождения, повеселись за меня от души! — прошептала девочка и выключила связь.

Она еще долго лежала на кровати, невидящим взглядом глядя в потолок и прислушиваясь к звукам спящего дома. Ника боялась прикрыть веки хоть на миг, так как стоило ей это сделать, как нечеловеческая радужка безумно притягательных изумрудных глаз снова и снова затягивала ее в свои бездонные омуты.

— Идиот! Я должна была подарить свой первый поцелуй возлюбленному! А он тебе достался! — обиженно крикнула Ника в пустоту, мысленно призывая на голову противного террианца все известные ей проклятия.

И только после этого, успокоившись, она встала, чтобы переодеться ко сну.

Откинувшись на спинку кресла, Адаар устало потер переносицу, расстегивая ворот рубашки. Работа выматывала, но следить за выполнением плана он должен был постоянно. Немного расслабишься, и все выйдет из-под контроля. Отец не должен ничего заподозрить. Одно сомнение и все. Настоящий камин потрескивал поленьями, придавая кабинету уют. Рядом с креслом стоял небольшой столик, на котором стояла початая бутылка и пустой бокал. Алкоголь приятно согревал изнутри, расслабляя. Напряжение медленно отпускало тело, и дышать становилось легче.

Дверь бесшумно открылась, и террианец вдохнул чуть слышный цветочный аромат духов. Джоанна прошла к нему и села на подлокотник кресла.

— Устал? — тихий голос любимой ласкал слух.

— Есть немного, — отозвался красноглазый.

Обнял женщину за талию, пересадил к себе на колени. Темная голова доверчиво легла на мужское плечо. Сколько он к этому шел? Долго, очень долго, чтобы вновь потерять. Отец не должен ни о чем догадаться.

— Спать? — позвала его любимая.

Взглянув ей в лицо, окунулся в нежность, которую Джоанна испытывала к нему. Забота и любовь в ней всегда вспыхивали, стоило ей оказаться рядом или подумать об Адааре.

Иногда это сбивало, но он не мог запретить себе наслаждаться ее эмоциями, которые ему были чужды.

Склонившись над ней, Адаар поцеловал соблазнительные губы, которые целый день преследовали его в воображении. Джоанна тут же приоткрыла их, отзываясь на желания своего воина. Отстранившись, красноглазый внимательно рассматривал серые глаза любимой. Он видел, как расширился зрачок, слышал, как быстрее забилось сердце, чувствовал, как проснулось ее тело.

— Как день провела? — спросил у нее Адаар.

Ловкие пальцы почертили красные чуть видные полоски вверх по руке, которой обнимала его Джоанна.

Волна дрожи прошлась по ее телу, вызывая ответную в нем. Какая она стала чувствительная. Передернув плечами, Джоанна подняла свой взор и попала в плен волнительного взгляда красных глаз.

— Скучала, — прошептала в ответ и соблазнительно закусила губу.

Он слышал, как она молча умоляет его еще раз поцеловать. Он ощущал, что она сейчас облизывает свою губу, на которой еще оставался его вкус.

Обхватив пальцами подбородок Джоанны, Адаар приподнял ее лицо, замечая изменения, произошедшие в ней за два месяца. Кожа стала гладкой, разгладились многие морщинки. Цвет лица стал ровным, легкий румянец красовался на скулах. Глаза блестели, а губы… Ох уж эти сладкие губы, манящие, дразнящие.