Сократические сочинения - страница 3
Это событие, бывшее поворотным пунктом в жизни Ксенофонта, произошло так.
В Персии с 424 года до н. э. царствовал Дарий II Ноф. У него было двое сыновей: Артаксеркс и Кир. Кир был любимым сыном матери их, Парисатиды, и она хотела сделать наследником престола Кира, который хотя и был младшим братом, но родился уже после вступления отца на престол. Но Дарий распорядился иначе. Когда Кир достиг 17-летнего возраста в 407 г., он сделал его сатрапом, т. е. правителем области, занимавшей бо́льшую часть Малой Азии, а Артаксеркса назначил наследником престола.
Молодой сатрап окружил себя греческими выходцами и имел наемный отряд греческих солдат. Он принимал участие в греческой политике и помогал спартанцам против афинян в конце Пелопоннесской войны. Незадолго до смерти отец вызвал его к себе в Вавилон (404 год). Лишь только Дарий умер, как Кир был обвинен в заговоре против брата, вступившего на престол. Он не избег бы смерти, если бы мать не выпросила ему помилования и не отправила его обратно в его сатрапию.
Вернувшись туда со злобой в сердце, он немедленно приступил к тайной организации задуманного им плана мести. Распустив слух, что соседний сатрап Тиссаферн имеет замыслы против греческих городов в Малой Азии, он стал собирать новый отряд греческих солдат для их защиты. С этой целью он поручил спартанскому эмигранту Клеарху, беотийцу Проксену, приятелю Ксенофонта, и другим греческим искателям приключений, собравшимся при его дворе, набирать для него войско под предлогом похода против Тиссаферна или горного населения Писидии. Город Сарды был сборным пунктом, Писидия — мнимой целью; все замыслы против Артаксеркса были тщательно скрыты. В это время сам «великий царь» находился в полном неведении относительно намерений брата: он думал, что один сатрап собирается воевать с другим, что случалось нередко и не заслуживало его внимания.
Одним из приглашенных в собираемое войско был Ксенофонт. Проксен, находившийся в Сардах у Кира, прислал Ксенофонту письмо с приглашением прибыть к Киру, обещая сделать его другом Кира, которого, как он писал, он ценит дороже своего отечества. Ксенофонт посоветовался с Сократом по поводу этой поездки. Сократ, согласно со своими религиозными воззрениями, а к тому же опасаясь, как бы Ксенофонту сограждане не поставили в вину дружбу с Киром, помогавшим во время войны Спарте против Афин, посоветовал Ксенофонту поехать в Дельфы и вопросить бога об этом деле. Ксенофонт спросил Аполлона, кому из богов надо приносить жертвы и молиться, чтобы наилучшим образом совершить путь, который он имеет в виду, и благополучно вернуться. Аполлон указал ему, каким богам надо приносить жертвы. Вернувшись в Афины, Ксенофонт сообщил ответ оракула Сократу. Сократ упрекнул его, что он не спросил предварительно о том, что лучше ему — ехать или оставаться, а сам решил, что надо ехать, и спросил лишь о том, как лучше всего совершить этот путь. «Но раз ты так спросил, — прибавил Сократ, — то надо исполнить все, что бог повелел». Тогда Ксенофонт, принеся жертвы богам, которых указал Аполлон, отплыл из Афин и застал в Сардах Проксена и Кира уже готовыми выступить в поход. Проксен представил его Киру, который так же, как и Проксен, желал, чтобы Ксенофонт остался, и обещал отпустить его тотчас по окончании похода. Поход, по словам Кира, был направлен против писидийцев. Таким образом, Ксенофонт согласился принять участие в походе, обманутый Киром, но не Проксеном, который не знал, что поход будет против самого царя; и никто другой из греков этого не знал, кроме одного Клеарха. Так рассказывает сам Ксенофонт об этом событии, решившем судьбу остальной его жизни («Анабасис» III, 1).
Что побудило Ксенофонта участвовать в этой экспедиции? Выше мы сказали, что его положение в Афинах после восстановления демократии, вероятно, было незавидное, если он скомпрометировал себя в правление Тридцати. Но, как он сам говорит в приведенном сейчас месте «Анабасиса», Сократ указывал ему на опасность дружбы с Киром: она должна была скомпрометировать его еще больше в глазах сограждан. Таким образом, участие в походе лишь временно избавляло его от тяжелого положения на родине, а в будущем грозило ему еще бо́льшими неприятностями. Надо думать, что к Киру его влекли те же соображения, которыми руководился его приятель Проксен, а именно надежда «приобрести громкое имя, большое влияние и много денег» («Анабасис» II, 6, 17). Правда, Ксенофонт говорит, что в войске Кира он не был «ни стратегом, ни лохагом (т. е. сотником), ни рядовым». Но в таком случае совершенно непонятно, что же он делал в войске. Нельзя предполагать, что он был на положении простого туриста, желавшего посмотреть невиданные страны: такой ничего не делающий человек был бы только обузой в дальней экспедиции, и, конечно, ни Проксен не пригласил бы его, ни Кир не стал бы уговаривать его остаться, если бы не видел в нем полезного человека. Вероятно, не занимая официально никакой должности, все-таки какую-нибудь роль он играл: может быть, был при Кире советником или кем-то в этом роде. И в сражении при Кунаксе (см. ниже) он участвовал («Анабасис» I, 8, 15), только в качестве не наемника, а добровольца. Да и невероятно, чтобы впоследствии, когда греческое войско лишилось командиров, лохаги проксеновского отряда выбрали вождем Ксенофонта («Анабасис» III, 1, 26), если бы он не выказал так или иначе знания военного дела.