Сокровенный смысл жизни. Том 1 - страница 7

Овидий рассказывает, что как-то раз он зашел во дворец Корины, дамы из высшего римского общества. В этом дворце было много дорогих и ценных вещей, и в том числе привезенный из Индии попугай, который умел говорить. Он повторял все, что произносила хозяйка, задавал вопросы, разговаривал – в общем, составлял ей прекрасную компанию. И вот Овидий входит и видит рыдающую Корину, на руках у которой лежит попугай, по всей видимости, мертвый. Овидий спрашивает: «Корина, почему ты плачешь?» Она отвечает: «Помнишь, как этот попугай разговаривал с нами, повторял наши слова любви, наши песни? Это было настоящее сокровище, зеленое, как изумруд. А сейчас это всего лишь пучок перьев. Где же мой попугай? Что происходит? Почему всему приходит конец?» Овидий, желая утешить Корину, посвящает ее в то, чего она не знает: «Ты должна знать, Корина, что есть небо, где пребывают люди, но также есть небо и для животных; на этом небе есть уголок, где пребывают высшие животные, в том числе и те, что умели говорить с человеком и повторять его слова. Они утешают всех остальных животных, пребывающих на небе, корируя голоса их любимых хозяев и напоминая таким образом о них. А позже все вновь возвращаются на землю, чтобы стать спутниками людей». Но Корина безутешна: «Нет, не говори мне об этом! Ведь теперь это всего лишь пучок зеленых перьев, это больше не мой попугай, он умер!» И в этот момент попугай в последнем предсмертном усилии поднимает свою головку, смотрит на нее и говорит: «Корина, Корина, смерти не существует».

Как прекрасно находить эти старые примеры! Как прекрасно думать, что иногда животные, цветы, деревья умирают в мире и спокойствии, ибо знают нечто, что мы, люди, утратили в своей слишком уж интеллектуальной жизни. Мы утратили осознание собственной вечности, мы утратили осознание своей внутренней жизни, мы утратили осознание своей бессмертной Души.

Нам нужно вновь вернуть это осознание, ведь на самом-то деле в глубине души, несмотря на весь наш технический прогресс, мы порой тоскуем. Несмотря на то что мы живем в мегаполисах, всегда находимся среди людей, имеем возможность общаться и читать газеты, смотреть телевизор или слушать радио, порой мы ощущаем себя одинокими, страшно одинокими. Порой нам так хочется, чтобы кто-то, как тот попугай, сказал нам, что смерти не существует, что эта жизнь имеет смысл, имеет цель. И ведь очевидно, что имеет!

Когда вы видите летящую стрелу, вы ведь не задумываетесь о том, что она пущена из лука и летит в цель. Та жизнь, которую мы видим, – это летящая в воздухе стрела, и стрела эта пущена Божественным Лучником. Когда-то нас отправили через пространство и время, и мы должны достичь цели, должны куда-то прийти.

Вся наша жизнь имеет смысл. Имеют смысл наши радости, ибо они укрепляют дух, помогая жить. Имеют смысл и наши горести и слезы, ибо они помогают нам обрести опыт, стать чуточку мудрее, а иногда и чуточку лучше.

Те, кто разделял с кем-то радость, знают, что это хорошо, поскольку помогает вдохновляться и вдохновлять; те, кто разделял с кем-то слезы, знают, что это хорошо, поскольку создает родство душ. Ибо в Жизни и в Природе нет ничего плохого, все есть благо – в глубинах ее Сокровенного Смысла.

Мадрид, 1987 г.

Что есть Идеал – вот главное, что мы пытаемся определить, насколько это возможно.

Идеал – это Сущность, пребывающая в высшем измерении, превосходящем то, в котором живет наше обыденное сознание. Лишь возвысившись, встав на цыпочки, устремившись вверх, Душа может на мгновение неясно различить его. Я имею в виду собственно Идеал, Идеал в буквальном смысле слова. Мое понимание Идеала связано с представлениями Платона об Архетипах. Это небесная модель, которая взывает к своей земной тени, требуя от нее все большего совершенства и как можно большего сходства с собой. Таким образом, это цель, одновременно намечающая и определяющая путь – напряженную линию сознания между его природным и избранным им высшим состоянием, ибо духовное сознание стремится слиться с Идеалом.

«Субъективность» Идеала – лишь кажущаяся, поскольку субъективность и объективность относительны и одна может существовать лишь вместе с другой, как большое и маленькое, новое и старое, верх и низ и т. д. Но не следует пренебрегать этой относительностью, ведь наше «Я» по инерции несет в себе накопленные представления о ней. Если мы возьмем карту мира и перевернем ее, то с удивлением обнаружим, что с трудом узнаем привычные очертания, ведь «верх» всегда отождествляется нами с севером, а «низ» – с югом. Но поскольку в пространстве не существует ни верха, ни низа, по сути не важно, где расположить Арктику. А для нас, конечно, несравненно удобнее читать карту, на которой Северный полюс вверху. Этот пример, безусловно, не вполне применим к Идеалу и его многочисленным отблескам на разных ступенях сознания. Однако он может дать приблизительное представление о границах нашего разума и о ложных препятствиях, которые он ставит на пути познания.