Сокровенный смысл жизни. Том 1 - страница 9

Д. и Ф.: Тогда замысел или, как мы привыкли его называть, идеал, идеал достижения материального, является неполноценным?

Нет ничего абсолютно неполноценного. Даже самый маленький, незначительный замысел или идеал, если он правильно задуман и совершается, может дать положительные результаты в любом масштабе, хотя он не обязательно будет тем идеалом, который мы обычно называем «духовным». Проект автомобиля, если созданная по нему машина оказывается надежной, недорогой и служит долго, даже будучи осуществленным, продолжает оставаться благом и радовать людей. Однако создатели и проекта, и автомобиля останутся такими, какими они были, они не изменятся настолько, чтобы мы могли назвать этот проект «Идеалом».

Одной из основных характеристик Идеала-Архетипа является то, что он влияет на тех, кто следует ему, изменяет их, делает лучше, совершеннее по мере того, как они проникаются этим Идеалом, впитывают его. Идеал помогает подниматься по пути развития сознания и открывает новые горизонты далеко за пределами собственно физического, он развивает скрытые духовные Силы. Процесс подлинной алхимической трансформации, изменения по типу алхимического происходят с теми, кто доверился Идеалу, омылся и очистился, кто отринул все наносное, каждый раз делаясь более подлинным, кто обладает душой, не подверженной искажению. Я знаю, что подлинность и чистота души для многих остается лишь метафорой, но вечное, подлинное в нас всегда неизменно; я хочу лишь прояснить, что в своем стремлении к Идеалу наше «Я» все более приобщается к своей собственной природе, познает себя и все полнее реализуется. Осуществление намерения, замысла дает нам радость, достижение Идеала дарует Славу. Ее дарует нам даже простое стремление к нему.

Д. и Ф.: Что есть для вас Слава и чем она отличается от радости, той, например, что мы испытываем, хорошо выполнив трудное дело, которое потребовало от нас большого присутствия духа?

Радость и счастье, как учит нас Сократ, относительны и преходящи, их суть всегда проявляется при сопоставлении с чем-либо другим. Сократ говорил, что, если с человека, чьи ноги долгое время были опутаны цепями, снять оковы, он почувствует радость и испытает удовольствие. В данном примере такое восприятие объясняется тем, что человек избавляется от источника боли и страданий. Прекращение этих страданий он назовет удовольствием. Чувство освобождения от оков рождает в нем радость, радость вновь обретенной свободы. Радость и счастье – психологические состояния, проистекающие из внешних обстоятельств, которые могут зависеть от других людей, имеющих значение и влияние на нас.

Радость, которую мы подчас испытываем, пробуждаясь ото сна, есть всего лишь сумма некоторых условий: того, что мы хорошо и удобно спали, что разбудило нас пение птиц. Это приятное, желанное чувство, но не Слава. Радость и скорбь исключают друг друга. Слава же не исключает ничего: распятый мистик пребывает в славе, как и пронзенный копьем воин или паломник, чьи ноги покрыты язвами. Слава не исключает боли и страданий. Для того, кто достиг ее, так называемые боль или удовольствие значат немного. Им владеет сияющее чувство вознесения, полета, подобное природной стихии, столь могучее, что он делается нечувствителен ко всему происходящему в нем или вне его. Желание, замысел могут доставить удовольствие, но лишь один Идеал дарует Славу, которая есть полнота Духа, неподвластная обстоятельствам и стоящая над ними. Познавший Славу одновременно плачет и смеется, оставаясь невозмутимым, ибо она не принадлежит этому миру и не признает его изменчивости и противоречивости.

К моему величайшему прискорбию, в наше время эти понятия смешались, особенно у молодежи. Получая удовольствие, люди думают, что достигли Славы, а всякое более или менее благородное и полезное желание или намерение спешат назвать Идеалом. Таким образом мельчает само понятие, идея оказывается ограниченной, лишается своей сущности и ценности. Все это рождает недовольство, страх и растерянность. Тот, кто служением Идеалу и стремлением к нему достиг Славы, никогда не поддастся отчаянию, не собьется с пути, ибо ему нечего ждать и нечего просить для себя или для других: он ничего не хочет взамен. Вершина его глубинного изменения являет собой духовную эпоптию, своего рода Посвящение. Ему уже ничего не нужно, и, чтобы как-то обозначить это ощущение полноты, я называю его Славой. Это Живой Идеал в нас самих. Знаю, что слова не способны вполне выразить все это. Жаждущий познать Славу должен вверить себя Идеалу, посвятить ему всего себя и пережить таинственный процесс внутреннего возрождения, процесс, суть которого любое определение только ограничило бы. Слава, хотя и невыразима, есть Реальное, и ее возможно пережить.