Сокровища Джарда. Западня XX века. Ловушка для Марианны. Казнить палача. Тайна рабыни Изауры - страница 7

Слушая, Мол смотрел на собеседницу с укором. Право же, существуют нормы приличия: вместе начинали мистификацию, было по сути равное партнерство, а теперь она настолько обнаглела, что ему же — инициатору мистификации! — рассказывает байку о спящей красавице, которая пробудилась.

Между тем собеседница витийствовала все горячее, а Молу становилось все неудобнее за нее. Наконец он вперил в “рабыню фараона” ледяной взгляд и забарабанил пальцами по столу.

— Хорошо, Алис. Ты решила развернуть игру, хотя мне не совсем ясно, по какому сценарию — но это мелочи. — Алиса открыла рот возразить, но Мол крутым жестом остановил ее. — Но почему ты не хочешь прямо и честно посоветоваться со мной, выработать общий план, как мы это уже сделали на начальном этапе? Почему ты уверяешь меня, нормального современного человека, что ты де “вспомнила” ту жизнь, которую в самом деле предложил тебе я? Если ты считаешь меня кретином, тогда не стоит больше ко мне обращаться…

Горечь и досада отразились на лице собеседницы, и Алиса прошептала: — Меньше всего я хотела обидеть тебя, Мол. Ведь первым вспомнил ты…

— Да не вспомнил я! — свирепо зарычал он, вскочив и отбросив стул. — Не вспоминал я! Я все выдумал! И ты прекрасно это знаешь! Мы можем другим вешать лапшу на уши, но между собой должны быть откровенны — пойми ты это!

— А ты пойми меня, — ласково попросила Алиса. — Я, именно я теперь знаю, что твое воображение ничего не выдумало, оно просто подсказало тебе давнее-давнее прошлое, твое и мое прошлое. И когда я надела ожерелье зингов…

— Вранье! Ничего ты не вспомнила, когда надела его! Просто ты — продувная бестия — решила выжать максимум из данной ситуации — пусть, я не против; если пошла карта в руки, глупо отказываться. Я только не желаю, чтобы ты считала меня дурачком!

Увидев, что Мол закусил удила, что в нем бурлит ущемленное самолюбие, увидев, что Мола не переубедить, Алиса неожиданно для него и для себя тихо заплакала.

Окончательно разъярившись, Мол закричал:

— Слушай, ты добьешься: я сейчас уеду!

И тогда Алиса прошептала сквозь тихие всхлипывания: — Мне легче бы сейчас сдаться, сказать, что ты прав. Но тогда я бы солгала, а нам нужна правда. И правда заключается в том, что десять минут пробыв в Ожерелье зингов, я многое вспомнила. И в том прошлом, давностью в два тысячелетия, есть и твое место, Мол. Если я не ошиблась, Мол, ты был тем рабом-мастером, что изготовил оба ожерелья.

— Как — оба?! — неожиданно изумился Мол.

— Ожерелье в металле — первое, а было еще и второе ожерелье, где вместо металла — кожа, и камни изириса сверкают на коричневом фоне — еще красивее, поверь, Мол…

В комнате стало тихо. Так тихо, будто сюда вошла память о двух земных тысячелетиях… Взяв себя в руки — ведь не истерик же он в конце концов, а нормальный мужчина с нормальными реакциями! — Мол решительно, но спокойно заявил: — В общем, я должен хотя бы несколько минут подержать Ожерелье зингов в руках…

Решить довольно легко, но как претворить решение в жизнь?

В это же ночное время в баре шел не менее напряженный разговор, но роли распределились иначе: женщина, а ею была Лилия Дей, выглядела взбудораженной, а мужчина, им был Алексей Двинский — Двин — пребывал в спокойном безразличии.

— … Ты видел, Двин: я побледнела и чуть не рухнула на пол, — страстно шептала Дей, — так я заплатила за подсказку ожерелья. Как только я взяла Ожерелье зингов в руки, картины — одна сочнее и красочнее другой — замелькали в моем сознании с невиданной скоростью. Удивительно, Двин, раньше мое воображение не знало такой скорости — это поражает и запоминается навсегда. Блистательная вереница видений. Шествие фараона, когда все вокруг словно облито золотом, сверкает драгоценностями. Я видела себя, Двин, в роскошном наряде, рядом с фараоном. Видимо, я была женой фараона.

“Ну, конечно, — саркастически усмехнулся про себя композитор, но внешне не подал виду. — На меньшее, чем быть в прошлом женой фараона, ты не согласна — о людская спесь!..” Алексей Двинский вздохнул и подлил шерри-бренди в темный бокал Лилии. Она же, почти не смущаясь, продолжала: —… Но главный сюрприз, Двин, я приберегла для тебя. Знаешь, кем ты был тогда?