Сокровища женщин Истории любви и творений - страница 37

стр.

Уилл удивленно:

– Как! Моя книга дошла до вашего поместья Вильтон?

– Уилл! Она дошла до Оксфорда и Кембриджа. Профессора и студенты в восторге. Разве вы не слыхали?

Уилл смеется:

– Да, студенты, говорят, кладут под подушку мою поэму, ложась спать.

– Это и я делаю. Только я не понимаю Адониса. Кто бы устоял на его месте?!

– Вы еще юны, мой друг.

– Ну уж не настолько, чтоб не ведать желаний, как Адонис.

Уилл взглядывает вдаль:

– Да, да, я помню, желания меня томили в вашем возрасте так же, как и ныне, словно с вами я снова юн. Но время неумолимо.

С вышины, как песня жаворонка, звучит голос.

Уилл

Когда подумаю, что миг единый
От увяданья отделяет рост,
Что этот мир – подмостки, где картины
Сменяются под волхованье звезд,
Что нас, как всходы нежные растений,
Растят и губят те же небеса,
Что смолоду в нас бродит сок весенний,
Но вянет наша сила и краса, –
О, как я дорожу твоей весною,
Твоей прекрасной юностью в цвету.
А время на тебя идет войною
И день твой ясный гонит в темноту.
Но пусть мой стих, как острый нож садовый,
Твой век возобновит прививкой новой.

15

И видим мы Шекспира с графом в саду, и слышим его голос в вышине…

Но если время нам грозит осадой,
То почему в расцвете сил своих
Не защитишь ты молодость оградой
Надежнее, чем мой бесплодный стих?

Это уже другая сфера бытия, выше – юность, красота и поэзия, что можно передать в вечность в стихах, здесь – сфера жизни, в которой стих бессилен.

Вершины ты достиг пути земного,
И столько юных, девственных сердец
Твой нежный облик повторить готовы,
Как не повторит кисть или резец.
Так жизнь исправит всё, что изувечит.
И если ты любви себя отдашь,
Она тебя верней увековечит,
Чем этот беглый, хрупкий карандаш.
Отдав себя, ты сохранишь навеки
Себя в созданье новом – в человеке.

16

Две сферы бытия – поэзия и жизнь – поэт четко различает. Так и видишь, как Шекспир, ломая карадаш, отбрасывает его.

Между тем Уилл увлекается красотой светлокудрого юноши, прекрасного, как Адонис, чего не скажешь про графа Саутгемптона, красота его скорее личности, а не лица. Поэт любуется летним днем и юношей, совершая с ним прогулку, мы слышим его голос, как вновь и вновь возникающую музыку:

Уилл

Сравню ли с летним днем твои черты?
Но ты милей, умеренней и краше.
Ломает буря майские цветы,
И так недолговечно лето наше!
То нам слепит глаза небесный глаз,
То светлый лик скрывает непогода.
Ласкает, нежит и терзает нас
Своей случайной прихотью природа.
А у тебя не убывает день,
Не увядает солнечное лето.
И смертная тебя не скроет тень, –
Ты будешь вечно жить в строках поэта.
Среди живых ты будешь до тех пор,
Доколе дышит грудь и видит взор.

18

Уилли выдает семейные тайны:

– Сэр Филипп Сидни был влюблен в сестру графа Эссекса Пенелопу, которую он воспел под именем Стеллы; хотя любовь была взаимная, ее выдали замуж за лорда Рича…

Шекспир уже знал или догадывался о многом:

– Что внесло подлинный драматизм в сонеты под общим названием «Астрофил и Стелла»…

Уилли заявляет решительно:

– Но ваши сонеты мне нравятся больше. И маме тоже.

Уилл смеется:

– Я и стараюсь для вас, настоящих ценителей поэзии!

Глава вторая

1

Теперь впору вновь обратиться к комедии «Бесплодные усилия любви», как Шекспир, который не мог не почувствовать, что в поместье Тичфилд он оказался в ситуации, весьма сходной той, им воспроизведенной ранее в пьесе, так не вполне законченной. Какие изменения он внес, неизвестно. Возможно, Олоферн, школьный учитель, фигурировал и в первой редакции, но теперь он явно напоминает Джона Флорио из круга графа Саутгемптона и произносит фразу из его книги: «Венеция, Венеция, кто тебя не видит, не может тебя оценить».

Все говорит о том, что Шекспир, воспроизведя в комедии «Бесплодные усилия любви» историю о посещении французской принцессой двора Генриха Наваррского понаслышке, имеет в виду конкретных лиц из круга графа Эссекса или графа Саутгемптона, включая себя и смуглую леди. Этот круг лиц, как король и его приближенные в комедии, решил посвятить три года серьезным занятиям, поскольку цель жизни – слава. Король заявляет:

Наварра наша станет чудом света,
Двор – малой академией, где будем