Сокровища животного мира - страница 13

Это были те же самые жабы, которых мы видели желтыми с черным в Калабаре, красно-коричневыми — в районе станции Мамфе, пятнисто-бурыми — в других местах, а теперь все они были бледно-грязно-бурого цвета. Длительное изучение помогло нам разгадать загадку. Цвет жабьей кожи зависит от мелких пигментированных телец, называемых хроматофорами. Они накапливаются в продолговатых клетках, расположенных в глубоких слоях кожи. Когда жабы сидят в воде и мечут икру, их кожа увлажняется, становится прозрачной, и цветные пигменты просвечивают. Но этого мало: изменение окраски зависит и от колебаний температуры или освещенности, от раздражения или страха — точно так же, как мы с вами краснеем, и в этом отношении жаба оставляет далеко позади даже хамелеона. Позднее, когда они расстаются с водой, наружные слои кожи высыхают и теряют прозрачность, поэтому краски как бы выцветают и реже меняются. К концу года ороговевшая кожа отмирает, так что окраска пропадает. От цвета налипших сверху пылинок жабы кажутся пыльными, серовато-бурыми.

Одну жабу мы взяли живьем, и она сидела у меня в руке, пока у нее не лопнуло терпение. Она присела и стала заглатывать воздух, раздулась, как маленький футбольный мячик, а затем буквально лопнула! Кожа разошлась «по швам» от подбородка к брюшку и от «коленки» к «коленке» поперек брюшка. Медленно и старательно жаба снимала треснувшую кожу, сдирая ее задними лапками, тут же запихивала ее в рот передними и с аппетитом уплетала. Спустя полчаса она оказалась в новенькой шафраново-зеленой шкурке с зеленоватым проблеском и могла, рассердившись, вспыхнуть богатой гаммой коричневых оттенков, а ведь до того это было тусклое пыльно-бурое существо, совершенно неспособное выражать свои чувства.

Возле Мамфе любой клочок пространства, еще не забитый крабами, жабами и змеями, осваивается крысами и ящерицами. Пойманные нами крысы относились к двадцати одному виду, и десять из них обитало исключительно на прогалинах.

Однако, говоря о крысах, я рискую вас несколько дезориентировать. В Англии крысой называют или серого пасюка Rattus norvegicus, или черную крысу Rattus rattus. Всех более мелких мышевидных грызунов называют мышами. В Африке, да и в большинстве других стран эта простенькая классификация никуда не годится. Здесь водятся крысы значительно мельче наших домовых мышей и намного крупнее нашего зайца. Есть одна зверюга с благозвучным названием — Thyronomys swinderianus, или, на понятном языке, «траворезка», так та еще больше. Эта неуклюжая тростниковая крыса без хвоста, величиной чуть ли не с бобра с громким щелканьем и треском буквально срезает под корень и пожирает всю траву возле африканских домов.

Еще одна крыса, о которой я уже упоминал, Cricetomys, вместе с длиннющим хвостом достигает более двух футов (60 см). Этот род крыс широко распространен в Западной Африке и насчитывает множество видов. Одни из них великолепно расцвечены: терракотовые сверху и шафраново-желтые снизу, другие покрыты топорщащейся жесткой шерстью, а усы у них длиной сантиметров пятнадцать. Мы держали в неволе многих крыс — от них на моих руках остались следы глубоких ран, заработанных несмотря на толстые кожаные перчатки, надетые ради предосторожности. Это на редкость грязные, шелудивые животные, шкурка их кишит паразитами. Среди этих насекомых одно — Hemimerus — смахивает на уховертку и не уступает ей по размерам. Случается, что в короткой гладкой шерстке одной крысы скрывается больше сотни паразитов, и шныряют они так быстро, что за ними не уследишь.

Звуки, которые издает Cricetomys, приводят человека в бешенство, но имеют одно чрезвычайно полезное применение. Эти отдельные «клок-клок», издаваемые сериями от одного до десяти — они разделены неравными интервалами, — оказались необыкновенно удобными для угадывания количества щелчков на пари. Должен признаться, что по вечерам, закончив работу, мы следовали примеру нашего персонала и частенько делали ставки на количество щелчков Cricetomys. Надо сказать, что шансами на выигрыш тропические леса много богаче, чем ипподромный тотализатор.