Сокровище - страница 3
Гальбовиц с силою крутил педали, наслаждаясь тишиной и безлюдьем этого заброшенного места.
Вверх-вниз бежала тропинка, петляя между котлованами, кучами щебня и песка, огибая грязные завалы непонятной рухляди, — подумать только, ведь когда-то это все было нужно людям, они этим дорожили, это добывали, убивая время, силы, тратя жизнь!..
Бельмо на глазу города, последняя свалка, которой быть осталось, видно, считанные месяцы. Тоже своего рода — реликт, анахронизм…
Как книги, пришла на ум несуразная мысль.
Люций-Пров Гальбовиц всегда, сколько помнил себя, испытывал странное благоговение перед стариною, перед всем тем, что отжило свой век.
Возможно, потому, что этого уже не будет никогда…
Шершавое какое-то, удушливое слово — “никогда”… В нем — и загадочность, и страх внезапно обмануться…
Сиреневые сумерки все плотней окутывали землю.
Гальбовиц осмотрительно включил фонарь, и теперь рыжий мячик света весело катился впереди, выхватывая из сумрака то неровную тропинку, то несусветный хлам, валявшийся по сторонам от нее.
Вдруг что-то белое, до неправдоподобия знакомое, мелькнуло на мгновенье и пропало.
Понимание пришло не сразу.
Еще какое-то время Гальбовиц по инерции работал педалями, крепко вцепившись в руль, и лишь потом, сообразив, отчаянно нажал на тормоза.
Ведь там, на обочине тропинки…
Нет, не может быть!
Невероятно! Ерунда, самообман.
Но — очертания!..
Выскочив из седла, Гальбовиц опрометью бросился туда, где только что заметил ЭТО.
Вот оно!
В спешке он едва не наступил…
Он медленно, завороженный действием, нагнулся и…
В висках тупо застучало от волненья, от восторга, разом обрушившихся на него.
Ну, разумеется, он не ошибся! Наконец-то! Наконец-то — повезло!..
В руках он держал книгу.
Настоящую. Такую же, как те, что видывал не раз в чужих домах.
Она была без переплета, без начала и конца.
Ветер лениво теребил мятые, грязные страницы, кое-где рваные, почти истлевшие по краям.
Но не в этом было дело. Не в этом!
Кто ее бросил здесь, зачем — Гальбовиц даже представить не мог. Вероятно, когда старый дом ломали…
Его поразило другое, самый факт: теперь-то и у него есть собственная книга!
Не стандартный микрофильм — эта дешевая звучащая подделка, не объемная цветная фотография, а настоящее издание, которое читали, перелистывая страницы, — вот так, одну за другой, или могли заглянуть сразу в конец, раскрыть на середине, а то и просто захлопнуть и держать в руке, наслаждаясь объемом, весом, фактурой.
Может статься, прежний владелец относился к ней гораздо проще — ну, подымаешь, книга, таким несть числа!.. Все возможно
Но Гальбовиц то держал ее в руках впервые и с наслаждением, сродни благоговению, смотрел, как от его дыхания шевелятся податливые настоящие листки…
При свете велосипедного фонаря Гальбовиц смог хорошенько разглядеть находку.
Это было что-то очень непонятное — с текстом, размещенным в две колонки, где едва ли не каждая фраза была пронумерована; вероятно, справочник какой-то, совершенно устарелый и теперь не нужный никому… Или другое… Он сейчас не мог определить.
Ну и ладно, упрямо поду мал Гальбовиц, какая разница, что это такое. Все равно — ценность Для меня — так уж точно!
Он бережно опустил книгу в багажную сумку.
Невольно припомнились виденные им домашние библиотеки, составленные из лучших сочинений всех времен и народов, роскошные издания, сокровища, надежно спрятанные от посторонних, однако на сей раз чувства острой зависти, как это не раз бывало прежде, он не испытал.
Каждому — свое, глубокомысленно решил он, теперь и у меня есть кое-что.
СВОЯ Книга!
Ну, а сейчас — быстрее! Только бы успеть, пока затишье… Будет до обидного некстати, ежели гроза застигнет где-нибудь на полпути.
Гальбовиц вскочил в седло и привычно заработал педалями, уже не обращая ни малейшего внимания на кочки и канавы, которыми был так богат овраг…
К спасательному дому он подкатил в то самое мгновенье, когда по мостовой и плитам тротуара зашлепали первые капли дождя.
Не мешкая, Гальбовиц втащил велосипед в подъезд, тщательно вытер ноги и направился к лифту.
Он хотел было прихватить с собой книгу, чтобы горделиво показать, но передумал