Сокровище Голубых гор - страница 4

Когда «Андалузия» благополучно вынырнула из бурливших волн, вдруг наступила зловещая тишина. Казалось, воздух замер в неподвижности. Но гроза продолжалась, и море как-то особенно бурлило. Экипаж, за исключением капитана и боцмана, думал, что опасность уже миновала, и облегченно вздохнул. Не поддался, впрочем, обольщению и дон Педро. Оставив свой пост на корме, он взошел на капитанский мостик и спросил:

– Как вы думаете, сеньор Ульоа, долго ли может продолжаться это затишье? Оно мне кажется страшнее целой сотни ударов расходившейся бури.

– Вы правы, дон Педро, – ответил капитан, лицо которого при свете фонаря поражало своей бледностью. – Это затишье очень зловеще. Оно означает, что ураган собирается с силой, чтобы сделать решительный натиск. До какой цифры опустился барометр? – крикнул он помощнику штурмана, выходившему в эту минуту из каюты.

– До семисот восемнадцати, капитан, – послышалось в ответ.

– Так я и думал! – со вздохом проговорил Ульоа. – Это цифра роковая.

Туча, словно окутывавшая корабль со всех сторон, вдруг разразилась страшным ливнем. Вода, хлынувшая целыми потоками на палубу, не успевала стекать в многочисленные отдушины вдоль бортов. Немного погодя туча начала редеть и рассеиваться, и сквозь ее клочья на мгновение блеснула луна.

Из-за полного прекращения ветра «Андалузия» не двигалась с места. Только шумевшие волны с силой ударяли в крепкие бока судна. Некоторое время на борту царила такая же тишина, как в воздухе. Но затем раздался громкий возглас дона Педро:

– Берегись! Шквал находит!

Только прозвучало его последнее слово, как туча, соединив вновь свои отдельные части, завертелась со страшной быстротой, причем в ней вспыхнуло бесчисленное множество красных огоньков, сопровождавшихся каким-то странным, постепенно усиливавшимся шумом, в котором слышались шипение, гул, свист и рев. И вдруг, под этот адский шум, «Андалузию» затрепало и зашвыряло во все стороны, как жалкую щепку.

Все ее четыре мачты погнулись как тростинки, но, к удивлению экипажа, не сломались; только некоторые из рей и других мелких принадлежностей оснастки были унесены шквалом.

– Поставить марсели! – скомандовал капитан, стараясь перекричать бурю. – Живее! Тонем!

Действительно, судно, лишенное парусов, не имело никакой устойчивости и закружилось волчком, погружаясь в волны то кормой, то носом. Хорошо еще, что кроме обычного балластного груза – песка, в трюме находилось большое количество чугунных плит, так искусно сложенных, что никакие толчки не могли стронуть их с места. Не будь этой тяжести, корабль неминуемо бы погиб в такую страшную минуту.

Когда марсели были поставлены, дон Педро снова чуть не ползком добрался до капитана и подавленным голосом проговорил:

– Не видать нам, видно, сокровища старого вождя канаков! Напрасно мы и стремимся за ним.

– Ну, это мы еще посмотрим! – ответил дон Хосе.

– Неужели вы полагаете, что обойдется без нового натиска бури, да еще, пожалуй, более сильного?

– Может быть, и не обойдется. Здешние ураганы так прихотливы, что не следуют никаким законам, и никогда нельзя предвидеть, скоро ли и как они кончатся. Но терять надежду не следует до последнего мгновения. Я вот немало видал бурь, а как видите, все еще цел и невредим.

– А удастся ли нам войти в залив?

– Этого не могу утверждать. Нас может отбросить в противоположную сторону.

– На счастье Рамиресу! – вздохнул дон Педро.

– Ну, это бабушка тоже надвое сказала, – возразил капитан. – Я уверен, что сокровище Голубых гор еще не в его руках.

– Вы думаете? А может быть, он давно уже там?

Капитан, зорко всматривавшийся в небо и море, освещаемые частыми вспышками круглых молний, ничего не ответил, потом, немного погодя, вдруг глухо прошептал:

– Господи, помилуй! Вот когда наступает настоящая-то опасность!

– Что такое, дон Хосе? – поспешно спросил дон Педро.

– Смерч! Пушку сюда! Живее! Смерч на носу! – не своим голосом скомандовал Ульоа.

Дон Педро взглянул на море и замер от ужаса. На некотором расстоянии от корабля поднимался водяной столб, крутившийся с неимоверной быстротой. Это была самая страшная угроза злополучным мореплавателям.