Сокровище Пустоши - страница 5

— Славные братья поднимут руду,

К кузницам жарким на переплавку,

Славные дни никогда не уйдут

Ведь наши души пылают жарко!

До цели оставалось пройти два шага, огибая лужу, оставленную вчерашним дождем, гном собирался ступить на порог, как в спину кто-то сказал:

— Слышь, недомерок, ты чего разорался на всю округу? Пугаешь добрых жителей своими воплями.

Гном замер, оскорблять себя, да еще так недостойно, не мог позволить никому. Повернул голову, в тени плакучей ивы стоит и гаденько щерится мускулистый орк. Высокий, крепкий, его с зеленоватым отливом кожа покрыта вязью татуировок. Рожа наглая, один клык обломан, на голое тело накинута сальная безрукавка, широкие шаровары заправлены в разбитые сапоги.

— Ты кого назвал недомерком? — в голосе Грызмука закипела ярость.

— Конечно, тебя, придурок, — в интонациях орка прибавилось глумливости.

Гном думал недолго, лицо стало багровым, руки пошарили в поисках верной секиры, не найдя на привычном месте, сложились в крепко сжатые кулаки. Он пригнулся, набирая скорость, понесся на обидчика. Рыжая голова со смачным шлепком врезалась орку в живот. Тот, не ожидавший такого коварства, согнулся пополам, глаза полезли из орбит, дыхание перехватило. Рыжебородый не стал церемониться, пудовые кулаки как мельничные жернова начали охаживать злословца, попадая, куда только можно. Орк охал, старался прикрыться руками, самонадеянность сыграла с ним злую шутку. Тут бы все и закончилось, но из дома терпимости вывалился еще один клыкастый, земляк наглеца. Быстро оценив ситуацию, с ревом бросился на помощь товарищу. Как таран снес гнома на землю, Грызмук покатился, но сразу вскочил, принял боевую стойку. Орк, не глядя на лежащего друга, подскочил к гному, попробовал ударить в голову, тот увернулся, в ответ пнул нападающего в колено. Орк отпрыгнул, дико рыча. Они закружились, усердно махая руками. Грызмук опытный боец, жизнь, полная невзгод, научила его противостоять разным противникам. Орк всегда полагался на силу, отпор гнома стал для него неожиданностью.

— Убью! — орал в запале клыкастый в очередной раз кидаясь в атаку.

— Не возьмешь! — рычал гном с налитыми кровью глазами.

В домах стали открываться окна, из них выглядывали жители, посмотреть на бесплатное представление, с развлечениями в городе дело обстояло туго.

Попавший под раздачу орк, пришел в себя, потряс головой, тщательно ощупал бритую лысину, круглое ухо вспухло, стало из зеленого темно-синим. Две здоровые шишки выросли рядом с ним. Клыкастый сузил глаза, в них читался смертный приговор дерзкому гному. Не издавая ни звука, метнулся к кружащим в запале противникам.

Боковым зрением, гном углядел угрозу, попытался увернуться, получилось плохо. Орк пробил защиту, крепкий кулак засветил гному в глаз. Грызмук на мгновение ослеп, из глаз посыпались искры, он споткнулся, чуть не рухнул под ноги противникам, но удержался. Какое-то время отбивался, но два озлобленных орка не дали ему шанса. Один удар, второй, гном летит на землю. Рычащие громилы пинают его ногами не давая подняться. Тут бы ему пришел конец, но орков остановил требовательный окрик:

— Если прибьете гнома, повешу на вас его долг, и ноги вашей не будет у моих девочек, — матушка Бертая собственной персоной стояла перед ними, уперев руки в бока, взгляд не сулил клыкастым ничего хорошего. Ее суровый нрав был известен всему городу. Под тяжелым взглядом, орки потеряли запал, оставили в покое лежащего в луже Грызмука, бочком стали отходить в сторону ближайшего переулка.

— Забирайте, — скомандовала дама своим содержанкам, две девицы в легкомысленных нарядах, подхватили под руки мокрого гнома, потащили к двери в заведение, которое он так хотел сегодня посетить.

Грызмук очнулся утром, все тело ломит, в носу хлюпает, выглядит он как перезрелая слива, левый глаз заплыл, вокруг устроился смачный, лиловый фингал. Над гномом навис до боли знакомый, белый потолок.

— Красавец, ничего не скажешь, — у двери в ночном капоте стоит тучная фигура тетушки Бартаи. — Ты, милок, я вижу, оклемался? Только из уважения к твоим достоинствам ты все еще здесь, но я не сердобольная старушка с Липовой улицы, благотворительностью не занимаюсь, собирай свои потроха в кучу и выметайся отсюда. Кстати, с тебя еще две серебрушки за ночлег и перемазанное бельё.