Солдат Яшка, красная рубашка, синие ластовицы<br />(Рассказ) - страница 14

По окончании совещания, Яшка с двумя товарищами вошли в палатку и стали дожидаться, пока в лагере все стихло. Эта тишина наступила не более как через час, и товарищи вышли из палатки один по одному с некоторыми интервалами; дошли никем не замеченные до своей цели, сказали часовому пароль для проформы, так как он знал Яшку очень хорошо, как равно и то, что почти каждую ночь он отправлялся куда-нибудь на разведки, по приказанию начальства. Пройдя цепь они направились к стенам крепости.

Ночь была темная, хоть глаз выколи, а Яшке это нипочем. Прошли товарищи с полверсты. Яшке послышался далеко впереди какой-то шорох, или, скорее сказать, шепот. Он тотчас приказал товарищам прилечь на землю, что и сам сделал и стал прислушиваться. Вскоре он понял, что это турки лезут на вылазку, как они это часто делали. В одну минуту он переоделся в турецкое платье, а свое передал товарищам и приказал им бегом бежать на левый фланг и предупредить там, что турки делают вылазку, а сам остался на месте. Тут он сообразил, что взять со стены живого турку, — вещь мудреная, а тут ему представлялся удобный случай исполнить то обещание, какое он дал товарищам и бился об заклад.

Турки приближались все ближе и ближе, и шорох становился все явственнее.

Наконец Яшка заметил, что неподалеку от него, что-то шевелится. Убедившись, что это турок, опередивший своих товарищей, он и сам пополз по направлению к русскому лагерю, но так тихо, что все турки его обогнали.

Оставшись в заднем ряду, он заметил отставшего турка, выждал, пока он к нему подполз и, с быстротою тигра накинулся на него и схватил за горло, лишил возможности кричать. Как ни барахтался турок, но из железных рук Яшки, трудно было вырваться. Когда все турки отползли уже довольно далеко, он вынул из своего кармана платок в завязал им рот у турка, а горло отпустил, потому что по уговору он должен был доставить живого и не раненого. Затем он поднял турка на ноги, взял его за ворот одною рукою, а в другую руку взял ружье, которое было при турке и повел его оврагом в сторону на тот случай, чтобы не встретиться с бегущими назад турецкими лазутчиками. Турок совсем ошалел и никак не мог понять, что случилось: свой же брат и так с ним поступает.

Яшка не ошибся. Турецкие лазутчики, заметив усиленное движение в русском лагере, не решились сделать нападение и стремглав бежали назад. Турок, ведомый Яшкою, попробовал было рвануться, сообразив, что он в руках не своего брата, но тот так стиснул руку турка, что тот упал на колени от боли.

Когда затих шум от шагов бежавших турок, Яшка уже подводил турка к своей цепи. Часовой окликнул. Яшка назвал себя и сказал даже пароль. Часовой знал Яшку, и на этот раз знал даже и то, что Яшка отправился за живым турком, а потому пропустил его беспрепятственно.

Пройдя еще с полсотни шагов, Яшка взвалил себе на плечи турка и понес его к костру, где стоял целый взвод солдат, встретивший проказника-товарища одобрительными восклицаниями.

Турка отправили тотчас в землянку, где уже было несколько пленных, и все в лагере успокоилось. На утро командир роты из доклада фельдфебеля узнал о новой проделке Дребеденева и приказал его позвать к себе в палатку, сделав фельдфебелю замечание за ту распущенность в роте, какую он допускает. Фельдфебель разыскал Яшку и сказал:

— За тебя была мне головомойка от ротного. Ступай к нему, и тебе достанется на орехи.

— А как по закону, расстреляют меня за это или нет? — спросил Яшка, едва удерживаясь от смеха.

— Ты не разговаривай, а ступай, куда приказывают, — строгим голосом сказал фельдфебель.

Яшка повернулся на каблуках и скорым маршем направился к палатке командира, который собирался выйти из палатки, но, завидев Дребеденева, махнул ему рукою и снова вошел в палатку. Яшка побежал бегом и почти одновременно с командиром вошел в палатку.

— Что ты там настряпал опять? — спрашивает командир строгим голосом.

— Виноват, ваше благородие, — отвечает Яшка, не сводя глаз с командира.

— Знаешь ты, какой ответственности подвергаешься за самовольную отлучку?

— Точно так, ваше благородие.