Солдатский дневник - страница 18
Вечером мне принесли документы немцев, убитых во время вчерашнего боя. Ничего нового. Перед нами все та же 4-я горно-стрелковая дивизия. У одного солдата в книжечку было вложено стихотворение. Я не имел возможности перевести его целиком, но общий тон был очень грустный: «…мы добыча земляных червей» — вот характерная строка этого стихотворения.
30.05.42.
Уже прошел месяц, как я здесь, а по моей военной специальности мало пришлось поработать. Нет фрицев. Я имею в виду нами пойманных. Поэтому приходится сидеть у телефона и записывать в «талмуд», что на высоте такой-то показалась одна лошадь, что три фрица в трусах разгуливают возле своего блиндажа и тому подобное. Впрочем, в последние дни активность фрицев заметно усилилась. Появились танки, летают большие группы самолетов. Ожидается их наступление. Неужели будем отходить?
Получил письмо из дома. У них плохо с питанием, а у меня, как нарочно, вычли целиком зарплату — по займу, так что послать домой нечего.
Вот сейчас сижу и думаю: неужели Нинка до такой степени могла все забыть, что даже на мое письмо не хочет ответить, неужели все, что между нами было, прошло так быстро и незаметно? Неужели, когда я чуть не отдал Богу душу и в бреду повторял ее имя, она не вспомнила обо мне, не чувствовала, как я люблю ее и как она дорога для меня? Если это так, то на этих страницах никогда не появится ее имя, она перестанет существовать, умрет для меня. Моя любовь не будет принадлежать человеку не достойному ее. Мне легче будет это перенести, чем год назад. По сравнению с тем, что у меня отняла эта война, эта потеря не может быть самой тяжелой. Самое дорогое для меня есть и будет не чувство, а мысль. Я живу, я вижу мир, я думаю. Вера в лучшее будущее поможет мне пережить мрачность настоящего.
31.05.42.
Наше наступление на Харьковском участке окончилось весьма плачевно: свыше пяти тысяч убитых и семьдесят тысяч «пропавших без вести», так у нас называются пленные. И никаких результатов, ничего не взяли, ничего не освободили.
Получил письмо от Мэри: Артур в Уфе с стройбате. Но все-таки в армии.
2.06.42.
Это стихотворение написано под впечатлением увиденного огромного села Ново-Павловка, в котором не осталось ни одного жителя. Конец этого стихотворения должны написать наши танки, пушки, самолеты, но пока до этого, ох, как далеко, а куриный оптимизм я никогда не терпел.
6.06.42.
Получил вчера письмо от Вовки от 29 мая. Чертовски рад. Теперь бы только наладить нашу переписку. Мне так недостает его писем! А вот из дома что-то ничего нет…
Приехал новый помощник моего начальника, теперь, может, полегче будет. А в остальном все по-старому: ни фрицев, ни гансов не было и нет. С «верхов» каждый день дают нам встрепку, а с нашего капитана как с гуся вода. Блат у него тут большой, да еще умеет вовремя Лазаря спеть, поэтому до сих пор и держится. У нас тут будет женское пополнение. Всех тыловых крыс заменяют женщинами. Давно пора, а то отрастили себе животы, наплодили всяких писаришек и холуев. Только ведь это ненадолго, пройдет время, и тылы наши снова обрастут всякими приспособленцами.
Получил вчера письмо от Нинки Шевцовой и от Мэри. Нинка прислала бодрое письмо, хотя жизнь там у них, как говорится, ниже уровня. Питается преимущественно «затирухой». Сей продукт оказывается водой с замешанными отрубями. Да, несладко сейчас многим приходится. Как-то там мои дома, неужели тоже питаются «затирухой»?
10.06.42.
Сейчас около трех часов ночи. Я дежурю у телефона. Пока все тихо, хотя «сверху» приказали привести все в боевую готовность. Были замечены колонны немецких войск с танками, двигающиеся из Сталино в Чистяково. Но вряд ли в ближайшее время начнется что-нибудь серьезное. А пора бы. Сколько можно ждать, когда мы начнем гнать немцев?