Солдатский маршал [Журнальный вариант] - страница 14

«И сейчас вижу поле боя под Гонготой: цепи белогвардейцев и японских солдат…»

В то время Никольский уезд отошёл к Северо — Двинской губернии, поэтому своё желание убыть на фронт с ближайшей же отправлявшейся командой Конев должен был решать с губернским военным комиссаром. Северодвинцы формировали и пополняли Шестую, северную армию. Но в это время жаркие бои шли на востоке — в Ярославле и на Урале. Ещё весной 1918 года был создан Ярославский военный округ. В него входили Владимирская, Костромская, Нижегородская, Петроградская, Псковская, Тверская и

Ярославская губернии. Военным комиссаром Ярославского округа стал М. В. Фрунзе. Именно ему Конев подаёт рапорт с просьбой отправить на фронт в составе первой же команды. Окружной комиссар, прочитав рапорт настойчивого уездного комиссара, решил познакомиться с ним лично. Вскоре состоялась встреча Конева и Фрунзе.

Бравый вид русоволосого, высокого и стройного комиссара из глубинки, его армейская выправка, отточенные движения и точные лаконичные ответы не могли не подтолкнуть Фрунзе к мысли о том, что такие сейчас нужнее на фронте, в действующих войсках, а не в тылу.

— Ну что же, пойдёте на фронт, если так настаиваете, — ответил Фрунзе, не отходя от карты, на которую были нанесены условные обозначения, красные и синие стрелки, указывающие очаги восстания, направления ударов и передвижение войск. — Смотрите, сколько их теперь, фронтов. И везде нужны военные люди, преданные революции.

Конев стоял неподвижно, время от времени поглядывая на карту. Фрунзе перехватил его взгляд. Спросил:

— А военную карту читать умеете?

— Так точно, — с готовностью ответил Конев.

— Очень хорошо. Думаю, что на фронт вы попадёте очень скоро. Формируйте отряд земляков. С ним и поедете. Командуйте. Я понимаю вашу жажду и разделяю её. Желаю удачи. — И Фрунзе пожал Коневу руку.

В эти дни Конев познакомился с секретарём губкома Дмитрием Фурмановым. Вскоре судьба, а точнее, революционная необходимость пошлёт на фронт и его. Фурманов станет комиссаром Чапаевской дивизии, начальником политотдела Туркестанского фронта, комиссаром Красного десанта на Кубани. А потом, когда гражданская война утихнет, уйдёт в литературу, в творчество, напишет свои знаменитые книги «Чапаев» и «Мятеж», которые встанут в один ряд с такими советскими шедеврами, как «Железный поток» Александра Серафимовича и «Как закалялась сталь» Николая Островского. Вспоминая Фурманова спустя многие годы, Конев скажет: «Дмитрий был одним из тех, кому хотелось подражать». Должно быть, знакомство и общение с Фурмановым окончательно сформировала в представлении Конева то, каким должен быть комиссар.

На защиту новой власти из многих внутренних губерний и уездных городов России ехали тысячи добровольцев и бойцов, подлежащих призыву. Ехали со своими отрядами и три уездных военных комиссара: будущий герой гражданской войны легендарный В. И. Чапаев и два будущих маршала СССР — К. А. Мерецков и И. С. Конев. Двоих последних судьба ещё сведёт.

Вначале Конев попал в Сольвычегодск. Но вскоре его всё же направили на Восточный фронт, в Третью армию. Дали маршевую роту. Рота заняла оборону близ Вятки. Первое наступление Верховного правителя Сибири адмирала Колчака к тому времени было отбито. Но белогвардейские части, вооружённые и экипированные англичанами, казаки, поддержавшие мятеж, эсеры и прочие партии и всяческие ватаги неясного происхождения, выступившие против большевиков, проводили перегруппировку своих сил, накапливались перед фронтом, чтобы на этот раз прорвать красную оборону и хлынуть в столицу и крупные города центра России.

«Там меня сразу назначили в артиллерию, в запасную батарею Третьей армии. Эта запасная батарея, — рассказывал впоследствии Конев, — по теперешним понятиям была больше, чем полк. В ней числилось около двух тысяч солдат и командиров, имелась большая партийная организация, около 200 коммунистов. Вскоре меня выбрали секретарём. Я почувствовал, что здесь меня могут опять задержать, поэтому, отправившись в политотдел с докладом о состоянии партийной организации и о задачах коммунистов батареи, решил снова проситься на фронт. Мне были предложены сразу три назначения: комиссаром артиллерийского полка, комиссаром пехотного полка и комиссаром бронепоезда. Причём было сказано, что политотдел предпочёл бы, чтобы я пошёл комиссаром бронепоезда, потому что бронепоезда в условиях гражданской войны являлись большой ударной и маневренной силой. Их роль была особенно велика в наступлении.