Солдаты Александра. Дорога сражений - страница 34

И снова восторженные восклицания.

— Помнишь, как сказано в «Киропедии» у Ксенофонта? — спрашивает Илия летописца.

Расстаемся мы с братом уже под звездами. Зная, что завтрашний день уведет его в горы, он крепко обнимает меня на прощание.

— Неужели ты так и не поинтересуешься, как там наша матушка и сестренка Елена? — спрашиваю опечаленно я, поскольку о доме мы с ним не сказали ни слова.

— Да-да, конечно.

Но я вижу, что его все это не занимает. Шикари подсаживает афганку в седло, она ждет, когда брат освободится, и я прерываю рассказ.

Илия ловит мой взгляд и говорит ласково и одновременно сурово:

— Не думай о доме, Матфей. Не трать зря время. Это ничего не дает, кроме боли.

Ясным погожим утром мы снимаемся с места и берем курс на Гиндукуш. Аш, недавний наш благодетель, а ныне наемный погонщик мулов, действительно сумел найти для нас партию женщин-носильщиц. Клянется, что они очень крепкие, но не упрямые и совсем мало едят. Чем они хуже недостающих животных?

Я пробыл в Афганистане достаточно долго, чтобы счесть эту замену приемлемой.

Хорошая сделка.

Города Кандагар, откуда выступает армия, до нашего прихода сюда не существовало. Мы сами воздвигли его по велению Александра. В двадцать дней возвели стены с внушительными палисадами, проложили улицы и выкопали оборонительный ров. Правда, пока за фортификациями прячутся в основном лишь палатки, но это не важно. Когда поселенцы отстроятся, тут закипит полнокровная жизнь. В цитадели оставлен гарнизон греков-наемников и старослужащих македонцев, по большей части из тех, кому годы не позволяют двигаться дальше, а амбиции — к дому. У этих малых всего две задачи: во-первых, приглядывать за рекой, а во-вторых, за дорогами нижней долины. Иными словами, они должны заступать путь врагам и беспрепятственно пропускать всех, кто идет с миром. В особенности торговцев, гонцов и армейских снабженцев.

Официально новый город нарекли было Александрией-в-Аракозии, однако персы, а с ними и все остальные тут же стали звать его Искандагаром (Александровым градом), переиначив название на местный лад.

Весть о надежном оплоте спокойствия, вдруг появившемся в многострадальном краю, разлетелась мгновенно, и к Искандагару, или (что привычнее) Кандагару, потянулся обездоленный люд. Мужчин, правда, в этом потоке пока маловато, зато полным-полно женщин, по большей части молодых и голодных. Это пешнарван — отверженные, которых война лишила всего.

Армию, движущуюся по зеленому поясу Южного Афганистана, беспрерывно донимают полчища слепней, оводов, шершней, комаров, вшей и блох. Тропа вьется вдоль оросительных каналов, тянущих воду из топей, порождающих целые облака мерзкого мелкого гнуса, который забивается в рот, в ноздри, в глаза, даже в зад. Худо приходится не только людям, но и животным. Спрятаться нет ни малейшей возможности: кисея и защитные сетки не помогают. Как ни кутайся, как ни мажь себя грязью — все это ни к чему не ведет. Кровососы бесчинствуют, хотя у реки Аргандаб начинается очень пологий подъем — миль этак на пятьдесят марша. Затем тропа резко забирает вверх, уходя к горным вершинам. За деревушкой Омир Задт (Нос Наставника) она уже так крута, что колонна растягивается на мили. Наши биваки лепятся к горным склонам, как ласточкины гнезда.

Погода тоже не балует — дождь сменяется градом, град снегом, а снег тем же дождем. Мулы ночами ревут, они чуют близкую зиму, им хочется встретить ее в теплых стойлах, а не в горах, где так холодно и так трудно дышать.

Как я уже говорил, за нашим подразделением помимо восьми мулов следуют одиннадцать женщин, подгоняемых расторопным афганцем. Надо признаться, не только мы такие смекалистые: многие тоже используют для переброски груза носильщиц, в крупных обозах число их доходит до сотни, а то и до двух. Одеваются эти туземки очень однообразно. Все как одна облачены в шаровары и безрукавки, также для них обязательны петту и пашин. Петту, если вы помните, это накидка, а пашин — мягкая и довольно удобная обувь.