Солдаты милосердия - страница 5

Наконец формирование и вся подготовительная работа окончились. Объявили, что завтра начинается погрузка в эшелон.

Моя беспокойная мама наведывалась часто. А в этот день еще до подъема приехали вместе с отцом.

— Предчувствие не дает покоя, — сказала она.

— На сей раз, мама, предчувствие тебя не обмануло. Только ты, пожалуйста, за меня не очень беспокойся. Не на передовую еду, а в госпитале буду работать. Ничего со мной не случится.

Отец выглядел усталым, мрачным. Когда мама отошла от нас, он показал мне повестку, полученную вчера, в которой значилось то же, что и в моей:

Мать об этом еще не знала. Вот оно что! Поняла я настроение отца. Он беспокоился не только за меня, но и за маму. Ей предстоят еще новые волнения.

Повернулась она к нам и увидела знакомый листочек бумаги.

— Значит, тоже уходишь? Ну что же, идите. Провожу. Только помните, что вся моя жизнь проходит в ожиданиях, так не заставляйте ждать долго. — И закрыла лицо руками. Потом, словно спохватившись, произнесла: — Отец, тебе пора уходить. А я останусь. Тебя, быть может, не сразу отправят.

— Да, я пойду. Видишь, дочь, время какое — и проводить тебя не придется. Ну, до свидания.

— До свидания, папа.

— Возвращайся с победой!

— Непременно, папа, только с победой!

Эшелон для погрузки подан на товарную станцию Пермь II. С утра началась перевозка госпитального имущества. К вагонам то и дело подходили машины, груженные ящиками с продуктами, мешками, туго набитыми бельем, носилками и другим медицинским оборудованием. Работа кипела по всему перрону.

Справа и слева от наших вагонов размещались коллективы других госпиталей и спецгрупп — наши будущие спутники по военным дорогам.

Мать не уехала домой, как сделали другие родные: часом раньше, часом позже, а расставаться придется.

— Останусь с тобой до конца! — заявила категорично.

На станцию она пришла задолго до отправки эшелона. Уговорила часовых пропустить ее туда, где шла погрузка. Села в сторонке на порожний ящик и наблюдала за происходящим вокруг. И когда я, улучив свободную минутку, подошла к ней, она озабоченно вздохнула:

— Ох, какие тяжести вам приходится переносить. Побереги себя.

— Хорошо, мама.

А сама снова взваливала на спину мешки, под тяжестью которых еле удерживалась на ногах. Не потому, что хотела пренебречь советом матери, просто не то время, чтобы подбирать груз полегче. Надо было спешить. Да и полегче ничего не было.

Как-то сразу прекратилась суета. Опустел перрон. Все переместилось в вагоны. Только еще раз проверялось хозяйство ответственными за него лицами.

Вот уже руководители госпиталей, собрав отъезжающих, распределили по вагонам. Замполит проинформировал о том, где, в каком вагоне будут находиться начальник эшелона и начальник госпиталя, штаб и походная кухня. Предупредил, чтобы на всем пути следования соблюдались строгий порядок и дисциплина, чтобы не оказалось отставших от поезда.

Неожиданно раздалось:

— По ва-го-на-ам!

Сердце замерло. Спешу к матери.

— Мамочка, дорогая моя, прости, пожалуйста, что доставляю тебе столько страданий! Писать обещаю часто-часто. И сразу же приеду, как только окончится война. Приеду и скажу: здравствуй, мама, вот и я! А война уже скоро окончится. Потерпи немножко.

Знала, что не утешат ее эти слова, не станет легче, но говорила. Наверное, чтобы не молчать. Успокаивала мать, а сама удивлялась ее спокойствию. Она держалась молодцом. Не вздыхала, не плакала. Я знала, что слезы будут потом, когда она останется одна со своим горем. Я уже знала, как плачут матери, проводив на войну сыновей и мужей, Как плачут, получив похоронку. Угадывала и то, о чем думает сейчас моя мама: что видит меня последний раз в жизни…

— До свидания, мама!

— В добрый путь! — произносит она.

Тоскливо на душе. Ужасно жаль стало маму. Ведь ей предстоят еще одни проводы. На третью войну она будет провожать отца, на вторую проводила зятя, а тут еще и я за ними.

Спешу к вагону, чтобы не расплакаться. Мать кивает мне, прижимая ко рту кончик платка. Казалось, этим она сдерживала все, что у нее накипело внутри. Я очень понимала ее состояние и чувствовала, что держится она на пределе своих сил.