Солнце бессонных - страница 6

Когда закончился урок, я, неспеша начала собирать сумку, игнорируя замявшегося Дрю, видимо, желающего провести меня на следующий урок. Он потоптался на месте, и, тихо что-то буркнув, ушел. Я, конечно же, удивилась такой фамильярности с его стороны, ведь мы не были друзьями, и я ничего ему не обещала, но постаралась выбросить эту ситуацию из головы, впереди еще много вот таких уроков, а может и таких Дрю.

И если я смогла не обращать внимание на Дрю, то проигнорировать черные туфельки, что появились в моем поле зрения — нет. Я медленно подняла глаза вверх и оценив вкус хозяйки туфель, с сожалением отметила что она как раз из таких, кому идет темно-зеленый пиджак, да и вообще подходит любая одежда. И тогда же поняла, кому принадлежали смешливые карие глаза впереди меня.

— Привет, я Бет, сижу прямо перед тобой. Хочу познакомиться и также не буду против, если ты прокатишь меня на своей отпадной машине. О ней уже весь город жужжит!

Обладательница глаз, туфель и веселого нрава, вмещала в себя еще оливковый цвет лица и черные шелковистые кудри. Я была готова поклясться, что она непременно станет актрисой, с такой внешностью грех сидеть в этой глуши. Она совсем надо мной не возвышалась, мы были одинакового роста, но по сравнению с этим воплощением цветущей красоты, я остро почувствовала себя маленьким круглым гоблином. Как бы я хотела сейчас назад свое нормальное не раздутое тело, но и тогда, чего скрывать, мне бы все равно не удалось, сравнится с ней. А все этот монстр во мне,…то есть ребенок, поправила я себя, вспоминая, как маму мучает, когда я так говорю о нем. Но по-моему, все по честному — он мучает меня, я их за то, что не разрешили сделать аборт. На миг я сама ужаснулась, что думаю о такой ужасной вещи, и ребенок будто порицая, задвигался внутри меня.

— Искренне говорю, мне очень приятно. Если хочешь, можешь сейчас спрашивать о ребенке, пока я не голодна, иначе потом стану неуправляема и зла, — весело, почти легкомысленно ответила я, стараясь скрыть неуверенность, что пыталась вырваться наружу, в голове мелькали десятки глупых и наивных слов. Да еще непреодолимое чувство зависти, растущее во мне каждый раз когда я чувствую движение ребенка в себе. Она не только красива, но еще и не носит на себе такое бремя как я.

— Это меня не напрягает, — отмахнулась Бет и села на край стола, — хотя мне, как и всем интересно. Когда я, наконец, с тобой познакомилась, у нас будет куча времени все узнать друг о друге.

— Наконец познакомилась? То есть? Я сегодня только первый день в школе, — недоумевала я, застыв на месте.

Бет расхохоталась, увидев мое непонимание, принялась объяснять, видимо очевидные для нее вещи.

— Но в городе ты уже почти неделю. О вашей семье говорят все, а главные герои те, кто вас видел, а это риелтор, его жена, старый профессор и, конечно же, сестры Стоутон. — она посмотрела на мой живот, и скривилась так красноречиво, что я сразу же поняла, о ком говорят больше всего. Мне стало смешно, она показывала это так весело, что не улыбнутся, было не возможно.

— И что же говорят? — поинтересовалась я, класс опустел, и я была готова выслушать все самое лестное о себе. Она с интересом посмотрела на меня, гадая, что же у меня на уме, но я ответила ей уверенным прямым взглядом, еще до недавно несвойственным мне.

— Конечно же, всем интересно кто отец. Про причины переезда и так понятно. По всей видимости, вы просто непристойно богаты, а твои родители так красивы и еще молоды, что некоторые злорадствуют по поводу того, что ты беременна, мол, так вам и надо. Ну и непременно твой цвет волос, такого у нас еще не было. Бабули в шоке.

Не думала, что когда-нибудь буду смеятся над этим, но Бет представила все в таком свете, что трудно было воспринимать злые сплетни всерьез, да и к тому же мне было все равно, что подумают остальные. Я пережила намного более сложную ситуацию, когда меня не поняли мои друзья, и что подумают обо мне в этом селе, было не интересно.

На самом деле моим главным желанием было переехать куда-нибудь, где вообще нет людей, родить там и забыть об этом периоде жизни, просто вычеркнуть его из памяти, будто и не было, и думать о ребенке как о брате или сестре, полностью поручив родительские обязательства своим родителям.