Солнце для всех! - страница 24

— недоумевая спрашивала она себя. Что могло потребоваться человеку вроде Сарранг, от средней руки воровки вроде нее, чтобы за это оплатить дорогостоящую пластическую операцию? Вначале Сарранг дала ей кучу денег, теперь готова укрыть от «шакалов», да еще и…

— Эй! Ты еще здесь?

— Да. Здесь.

— Ну что, до вечера?

— До вечера.

— С девятнадцати семидесяти-семидесяти пяти будь на связи. Я тебе позвоню.

Последовала серия коротких гудков — комм сообщил о конце разговора.

Собравшись с мыслями, Вэйнз отправила короткое сообщение их общей с Дафф знакомой, работавшей там же, где и Дафф, с просьбой одолжить комм подруге, чтобы они смогли переговорить, после чего вернулась в коллектор.

Чеин Ренн свернула с грязной, едва освещенной редкими фонарями улицы в темный проезд, ведущий вглубь рабочего квартала. Заметно похолодало; низкое, свинцовое небо принялось поплевывать стылыми, мутными от смога каплями; между сырых, поросших грибком и мхом домов из осклизлых железобетонных панелей, возведенных еще в начале прошлого века, затянул промозглый ветер. Поправив капюшон теплого зимнего плаща, Чеин быстро зашагала по проезду, обходя заполненные водой ямы, едва заметные в падавшем от окон слабом свете.

Квартал из десяти одинаковых как отряд жандармов на торжественном смотре зданий со всех сторон окружали одинаково грязные улицы с одинаково разбитыми дорогами и тротуарами, за которыми с двух противоположных сторон начинались другие, такие же, как этот, одинаковые кварталы; еще с одной стороны лежала вытянувшаяся на пять кварталов, огороженная высоким бетонным забором территория «пластмассового» завода, непрестанно распространявшего по округе низкий гул и отравлявшего местный воздух оксидами азота, бензола, ксилола, бензапирена и множеством других элементов; трубы завода почти всегда скрывались в нижних слоях Завесы, вбиравшей в себя большую часть выбросов (но часть из них все равно выпадала обратно с осадками); с другой стороны — обнесенный высокой стеной и накрытый уже давно непрозрачным куполом пустырь заброшенного парка, посреди которого оставалась небольшая рощица мертвых деревьев с болотом в центре. Дома выстроились в два ряда по пять в каждом; двадцатипятиэтажные здания стояли тесно; посредине, меж двух рядов домов, через весь квартал тянулся центральный — самый длинный и более широкий — проезд, на который смотрели подъезды всех десяти домов. Такой архитектурный примитивизм был продиктован соображениями компактности расселения при условиях, когда естественное освещение является настолько незначительным фактором, что им можно попросту пренебречь: все равно, никто из живущих на Поверхности не видел и никогда не увидит солнца. Здания — типовые (из таких состояла примерно треть всех городских кварталов): тридцать метров — в длину и восемнадцать — в ширину; подъезд с лестничной клеткой и лифтами — в центре одного из коротких фасадов (в фасадах, смотревших на внешние улицы, имелись запасные подъезды с лестницами, но они, как правило, все заколочены и захламлены или даже перестроены и обжиты); двадцать пять этажей с множеством тесных квартир с низкими потолками, в которых часто ютились семьи из пяти-восьми человек. Более-менее приличное освещение здесь было лишь в центральном проезде — у подъездов и еще в нескольких местах меж домов, — там, где к фасадам примыкали небольшие магазинчики и дешевые бары. Нужный ей дом стоял с другой стороны, но Чеин опаздывала и потому решила срезать путь, свернув в один из узких боковых, почти темных, а потому небезопасных проездов; обойти квартал, дойти до места, где начинался освещенный фонарями центральный проезд, и пройти по нему, значит добавить еще восемь-десять минут к опозданию…

Перескакивая через лужи и кучки пищевых отходов, выбрасываемых здесь прямо из окон, опасаясь наступить на копошившихся в объедках крыс, Чеин почти преодолела мрачное ущелье проезда, когда из-за угла дома справа вышли двое.

— Эй, чистенькая, ты случайно не заблудилась? — желтый свет от фонаря, расположенного сразу за углом на стене дома, не позволял Чеин рассмотреть лица, но по голосу она определила, что говорившая — андрогин.