Солнце для всех! - страница 33

Ах, вон что… — расслабилась Чеин, и это явно отразилось на ее лице, — она просто приняла меня за женщину… Окружающие часто ошибались насчет ее пола: путались и андрогины и женщины и мужчины и даже другие бесполые. Чеин была привлекательна — нечто среднее между миловидной и красоткой; да, конечно, если присмотреться внимательно, ее пол определялся, но, как правило, голос выдавал ее раньше.

В прошлом, таких как Чеин считали неполноценными и часто подвергали общественному остракизму (отсюда и название ее пола, звучавшее некогда как оскорбительная насмешка, но уже давно потерявшее прежнюю презрительную коннотацию), но в дальнейшем, с развитием промышленности и ростом городов, такие социальные явления, как дискриминация, стали приобретать иной характер и бесполые постепенно перестали быть объектами для насмешек и ненависти. В Конфедерации бесполых официально признали четвертым полом еще четыре столетия назад, в Каате и на Великом Севере — почти на столетие позже; дольше всего предрассудков держались в Кфарской Империи — оплоте мирового консерватизма, — где дискриминация в отношении бесполых была официально запрещена лишь сто двадцать лет назад. Теперь «бесполая» — это общепринятое определение пола и вряд ли можно найти кого-то, кому такое определение показалось бы нелепым. В условиях перенаселения планеты, способность к деторождению давно утеряла ту социальную значимость, какую она имела в древности, в обществе традиционном и то, что бесполые были лишены природой «радостей материнства» перестало быть поводом для насмешки со стороны и даже наоборот — стало рассматриваться нежелающими заводить детей как преимущество.

Ну, что же… знакомство в баре с перспективой продолжения… — чем не прикрытие? именно об этом говорила Гэлл…

— Ладно уж, садись, — Чеин улыбнулась женщине. — Давай знакомиться. Я — Чеин.

— Я — Джамм, — представилась женщина, садясь напротив Чеин. — Я тебя раньше уже видела, несколько раз… Ты не местная, но бываешь здесь… — (она замялась) — в квартале, я имею в виду, а не здесь… — Джамм окинула взглядом помещение и улыбнулась. Чеин отметила про себя, что Джамм хорошенькая: миловидное, пусть и рано постаревшее от тяжелой физической работы лицо; красивые, слегка раскосые глаза; короткая стрижка, открывавшая высокую, тонкую шею. Чеин стало неловко от того, что она выглядит лучше этой красивой, но измученной работой женщины; она должна облегчить участь ее и миллионов таких как она, научить, вооружить, встать рядом в борьбе… а вместо этого она прячется здесь, в этом вонючем — (о, да! она-то у нас из чистеньких!) — баре от жандармов, думая о том, как прикрыться ею, использовать эту, уставшую от бесчеловечной эксплуатации и ищущую утешения в выпивке и случайном сексе, сестру…

— Я прихожу сюда… к сестрам… — Чеин ответила на улыбку Джамм, постаравшись вложить в свой ответ как можно больше теплоты.

— Иблиссиане… ты из них, да? — женщина понизила голос.

Чеин не удивилась, что Джамм догадалась: с чего это ей, выглядевшей как жительница центральных районов города, регулярно бывать в этой дыре? (Можно, конечно, одеваться проще и пользоваться «подземкой», но жителей рабочих кварталов не обманешь тряпками: они чувствуют чужаков.) Она не стала отпираться.

— Да.

Чеин сама удивилась тому, с какой легкостью она призналась этой едва знакомой рабочей в принадлежности к организации, официально считающейся террористической на всей территории Конфедерации.

Услышав признание Чеин, Джамм лишь хмыкнула и, как-то странно улыбнувшись, покосилась в сторону подруг.

— Я — курьер «Солнца для всех!», — добавила Чеин. — Все еще желаешь продолжать знакомство с террористкой?

— Ты не террористка! — серьезно заметила Джамм.

— Как, разве нет? — усмехнулась Чеин.

— Нет. Террористки — те твари, на которых я вынуждена вкалывать полторы смены… и их хозяева с небесных островов… — тихо и зло выговорила женщина. — Вот они все — террористки, а ты — сестра! — добавила она, глядя в глаза Чеин.

Спустя полчаса, Чеин с Джамм и ее подругами — Риб и Гвелл сидели все вместе и, попивая коктейли, беседовали как старые знакомые.