Солнце и сталь (СИ) - страница 15

По этим же дорогам неслись гонцы королевской почтовой службы.

Имадийцы были прославленными воинами, но сейчас видно было, что трудиться они умеют не хуже, чем воевать. В больших городах вода бежала по глиняным трубам, а стоки нечистот уходили в подземные тоннели, прорубленные в каменистой почве.

Огромные машины, влекомые зачастую всего лишь парой мулов поднимали воду с немыслимой глубины. На юге бушевала война, но здесь хотя и царило напряжение, не видно было никаких признаков разрухи или разобщенности. Имадийцы гордились безопасностью, что царила даже в самых труднодоступных уголках страны.

Города Ирама сверкали позолотой куполов на храмах и сияли белизной камня, из которого были сложены несокрушимые, но казавшиеся почти воздушными в своем изяществе здания. На площадях били фонтаны, в прозрачной воде которых плавали диковинные рыбы. В сотнях миль от моря на столе всегда была свежая рыба.

Многое в имадийцах нравилось Конраду. Их благочестие, их фатализм перед лицом опасности, их безмятежность. Они жили так, словно каждого впереди ждала вечность. Начало любого дела сопровождалось краткой молитвой, смысл которой был в том, что они вручают себя на себя на волю Пламени и если Огню будет угодно, то все будет хорошо.

Они вставали рано, ложились поздно, вели странную, полуночную жизнь, укрываясь от палящего полуденного солнца. Вина, пива и иных хмельных напитков было не сыскать, но имадийцы привыкли одурманивать себя, куря кальян. Конрад попробовал трубку пару раз, но это показалось ему отвратительным, и под доброжелательные насмешки хозяев он прекратил свои попытки. Для гостей все же отыскали немного невероятной крепости анисовой водки, которую надлежало разбавлять льдом. Среди раскаленных камней Северного Ирама откуда-то находился и лед.

Конрад почти не говорил по-имадийски, но среди имадийцев часто встречались знающие васканское наречие.

Вообще образованность высокого почиталась среди подданных Сияющего Ирама, все встреченные рыцари, чиновники, купцы и богатые горожане отличались изысканностью манер, умели писать и высоко ценили красивые вещи и одеяния.

Воистину Ирам оправдывал свою славу страны богатой, благоустроенной и мудро управляемой.

Но была у этого великолепия и оборотная сторона.

Страшная жестокость имадийцев.

Процветание их страны строилось на каторжном, непосильном труде рабов, которых в Ираме было великое множество. Рабов направляли на самые тяжелые, самые опасные работы. Рабы переносили на своих спинах миллионы стоунов щебня и камня, добывали в шахтах драгоценные камни и металлы, рыли каналы и возводили поражающие воображение здания. Рабы были видны повсюду, с металлическими ошейниками, указывающими их статус, облаченные в сущее рубище, изнуренные работой и боящиеся вызвать даже тень гнева своих хозяев.

Среди них было много чернокожих, но были и славы, и пелеры, и, как ни горько было это видеть Конраду - уроженцы стран Запада, его соплеменники и единоверцы.

Конрад понимал, что, несмотря на союз перед лицом иаджуджей долгому миру между Ирамом и Интиллполисом, между Империей и Аль-Имад, между Огнем и Солнцем не бывать никогда.

Тем лучше надо узнать своих извечных врагов.

Но вот появились и первые признаки войны.

По дорогам навстречу васканцам тянулись колонны беженцев. На юг же следовали войска, пешие и конные. Конница меньше зависела от дорог, перемещалась шляхами, а пешие колонны тянулись по обсаженным деревьями дорогам многие мили. Имадийцы шли на войну с песнями, звоном литавр и визгом свирелей, развернув знамена, на которых сияли вышитые золотом протуберанцы Священного Пламени, но видно было, что среди воинов много безусых юнцов, много седых стариков, у одних не хватало вооружения, другие страдали от голода.

Хватало и ополченцев, идущих на войну с легкими охотничьими луками и дротиками, да кривыми ножами. Даже в воинственном и богатом Ираме не каждый мог позволить себе меч, щит, шлем и длинное боевое копье.

На юг гнали так же стада отощавших, шатающихся от усталости и голода коз и овец - пропитание для армии и голодающих провинций. Скот не выдерживая жажды, погибал, в степи там и здесь валялись раздувшиеся от разложения туши.