Солнце сквозь снег - страница 10
— Я тебе потом все объясню, Гай. А сейчас я не хочу оставаться дома, чтобы затевать очередной скандал. Я же тебе сказала, у меня болит голова.
Он поднялся с кресла и встал перед ней, как статуя — аллегория праведного гнева.
— Дорогая моя Люси, у тебя все время болит голова, по крайней мере всякий раз, когда я хочу серьезно с тобой поговорить. Ты злоупотребляешь этой отговоркой. Долгое время я терпел твое поведение…
— Прошу тебя, не сейчас, — перебила она, и румянец выступил у нее на скулах.
Гай прищурился. Люсия знала, что это значит — он решал, как унизить или наказать ее.
— Сними пиджак и сядь, — приказал он.
— Гай, перестань мной командовать.
— Я твой муж, и позволь тебе сообщить, что если я решу, что мы с детьми едем в Корнуолл, то ты поедешь вместе с нами как миленькая.
— Я не хочу продолжать ссору. Мы и так уже поругались за ужином — при Элизабет и девочках. Так не годится. Они скоро догадаются, что у нас с тобой плохие отношения.
— Да, причем по твоей вине.
Она одарила его колкой усмешкой:
— Ну разумеется, виновата всегда я.
Он подошел ближе и вдруг схватил ее за запястье.
— Мне давно уже внушает подозрения твое странное поведение. А не замешан ли тут мужчина? В последнее время ты стала сама не своя. Начинаешь раздражаться, даже когда я просто пытаюсь тебя поцеловать.
— Думаю, тебе давно уже пора было догадаться, что мне неприятно, когда ты меня целуешь, Гай.
Он побагровел от гнева и схватил жену за другую руку.
— Ara, значит, здесь и правда замешан другой мужчина! Ты с кем-то встречаешься. Кто он? Я не потерплю никаких амуров у себя за спиной!
Люсия попыталась высвободиться, но он крепко держал, так, что ей стало больно. Она готова была сделать безумный шаг — выложить ему всю правду, но сдержалась: ее слова могли навредить многим людям, а они с Чарльзом еще ничего окончательно не решили.
— Пусти меня, Гай, — сказала она тихо. — Я не стану с тобой ссориться и не потерплю, чтобы ты мне приказывал. Если я хочу уйти из дома, я это сделаю.
Он процедил сквозь зубы:
— Хорошо, я узнаю, с кем ты встречаешься, и тебе придется несладко, если ты мне изменяешь.
Люсия закрыла глаза. В лице ее не было ни кровинки, голова горела как в огне. Она знала, что долго не выдержит. У нее внутри все ныло от нетерпения, осталось лишь одно желание: скорее вырваться к Чарльзу.
— Так ты меня отпустишь или нет? — процедила она сквозь зубы. — Убери руки!
— А ты скажи, куда уходишь!
— Не скажу. Я больше не подчиняюсь твоим приказам. Я и так слишком долго это терпела, всю жизнь делала только то, что ты мне говорил, лишь бы сохранить мир в семье, лишь бы никто не узнал, ни в этом доме, ни за его пределами, что ты на самом деле за человек!
Гай не сдержался, гнев ослепил его, он выпустил руку жены и с размаху ударил ее по лицу.
Наступила мертвая тишина. Люсия прижала ладонь к горевшей щеке с розовыми пятнами. Он молча смотрел на нее, не понимая, как это вышло, и страшно смутился.
— Гай, этого я тебе никогда не прощу, до конца жизни.
С этими словами Люсия развернулась и вышла из комнаты. Сначала шагом, потом бегом бросилась к гаражу. Открывая дверь, почувствовала, как слезы градом катятся у нее по щекам. Она уселась в свою маленькую «хилманн-минкс», которую купила этой весной, и, включив зажигание, чуть слышно прошептала:
— Все, это конец. Больше не могу. Целует он меня или бьет — все равно я его ненавижу. Я больше так не могу. Я… больше… так… не могу!
Минуту Люсия сидела, закрыв лицо руками, без движения; едкие горячие слезы струились сквозь пальцы. Но вскоре она собралась с духом, припудрила лицо и платочком аккуратно вытерла черные потеки туши под глазами. Она решила не говорить Чарльзу, что Гай ударил ее. Он и без того относился к ее мужу враждебно, а если ему станет известно об этом, чего доброго, приедет к ней домой и устроит скандал, станет требовать у Гая сатисфакции. Этого нельзя допустить. Но она чувствовала, что настал конец ее терпению, что сегодня же она попросит Чарльза увезти ее.
Люсия выехала из гаража, промчалась по дорожке, миновала ворота усадьбы и вырулила на главное шоссе Марлоу.