Солнце сквозь снег - страница 7

При других обстоятельствах эта любовь могла бы сделать ее счастливейшей женщиной на свете — она любила всем сердцем и была страстно любима в ответ. Однако тот факт, что она была женой Гая и матерью Барбары и Джейн, подрезал крылья ее счастью. Это все портило. Это превращало любовь в пытку. Это означало, что все ее сладкие грезы о Чарльзе неизменно разбивались об упреки совести, а их встречи были омрачены еще и постоянным страхом, что все раскроется.

Она знала, что ей придется либо уйти к Чарльзу, либо проститься с ним и остаться с Гаем навсегда. Она не могла больше продолжать эту тайную связь. Это было не в ее натуре. Другие женщины могли так поступать. Люсия знала таких немало — им было незнакомо чувство вины, они наслаждались радостями запретной любви и как ни в чем не бывало возвращались в родной дом, к мужу и детям.

Люсия была иной. Она ненавидела ложь и притворство, интриги и обман. Но больше всего на свете не любила огорчать людей. Ей невыносимо было причинять боль своим детям. Поэтому она должна либо вырвать Чарльза из своего сердца и забыть о нем, либо уехать с ним и пойти на развод. Если только… если только Гай согласится дать ей развод.

До сих пор, как ей казалось, муж не подозревал о Чарльзе Грине. А если он что-то и знал, то не подавал виду или намеренно закрывал на это глаза.

До сих пор она пыталась держать все в тайне, чтобы правда не выплыла наружу. Гай знает, что она с ним несчастна. Но то, что она способна ему изменить, — скорее всего, даже не приходит ему в голову. Для этого у него слишком много мужского тщеславия. Он не догадается приписать ее нынешнее нервозное состояние тому, что в ее жизни появился другой мужчина.

Муж часто упрекал ее в том, что она слишком неуравновешенна и капризна. Но Люсия всегда была верной женой Гаю. Что бы она ни испытывала — горькое разочарование, обиду, тоску, — старалась заботиться о нем как можно лучше, и детям была прекрасной матерью. Но сейчас она уже не могла так гордо и высоко держать голову, как прежде, и с горечью признавалась в этом себе. По закону она виновна перед мужем и дочерьми, и поэтому Гай имеет право первым подать на развод. Тогда ее могут лишить прав на детей.

Это возмущало Люсию до глубины души. Она сомневалась, что в мире найдется много женщин, способных, как она, в течение стольких лет быть хорошей женой и матерью, несмотря на отчаянное разочарование в муже. И вот она отказалась от этой безнадежности и нашла того единственного мужчину, которого ждала всю жизнь, и все только для того, чтобы пережить позор публичного развода и разлучение с детьми, которые достались ей с огромным риском, почти ценой собственной жизни.

Люсия вспомнила то незабываемое утро, когда ее пронзила невыносимая боль и она чуть не умерла. Это было утро того дня, когда появилась на свет Барбара. Роды были очень тяжелые… потом осложнения… толпа врачей… томительные недели в больнице. Барбара была довольно болезненным ребенком и требовала особого внимания. Люсия была преданной и любящей матерью и в первые месяцы, и во все последующие годы. И все это могла перечеркнуть ее измена мужу — опеку над девочками передадут отцу, который едва замечает их.

Такие тревожные мысли мучили Люсию в тот вечер.

Зазвонил телефон.

Люсия поднялась из-за столика и, взглянув на часы, тут же очнулась и засуетилась. Кинулась к постели, села и сняла трубку изящного аппарата из слоновой кости.

Она знала, что это звонит Чарльз. Сегодня утром она получила от него письмо — он обещал позвонить ей из Лондона или из отеля «Комплит Англер», в полумиле вверх по реке от ее дома. Люсия сама попросила его о встрече. Они не виделись уже неделю, и она чувствовала, что ей надо срочно с ним поговорить. Она понимала, что долго не выдержит.

Люсия осторожно сказала «Алло». Ада, их горничная, всегда брала трубку в вестибюле, так что любой разговор могли подслушать. А иногда Гай сам подходил к телефону.

Однако сегодня Ады не было, и Люсия предупредила Клару, младшую горничную, что сама будет отвечать на звонки.

— Я слушаю. Кто это?

Мужской голос радостно ответил: