Солнечная магия - страница 5

– Надо что-то делать, надо! – в который раз с чувством сказал Мармадук (у него была привычка дважды повторять отдельные слова). – Народ может, может выйти из повиновения.

Граф Сокольник скривил рот и произнес с насмешкой:

– А я, между прочим, уже нашел выход из положения. Кого горожане не любят?

– Всех, – не задумываясь, ответил колдун.

– Не поспоришь. Но кого они особенно не любят?

– Нас.

– И это верно. А кого еще?

Наступила пауза, во время которой собеседники обменялись искренними ненавидящими взглядами.

“Чтоб ты лопнул, – подумал Мармадук, – со своими загадками!”

“Какой же ты тупой, – подумал Сокольник. – Чтоб ты провалился!”

– Кого же еще? – наконец спросил колдун.

– Аксов. Лично я всегда считал непонятной эту неприязнь простого люда к иностранцам, я сам с детства хорошо отношусь ко всем, кроме, конечно, горцев, островитян, женщин, детей и некоторых других, но кого на этом свете интересует частное мнение скромного графа?

– Ох-ох, тоже мне, скромник! – Придворный колдун Лаверикса хрипом закашлял и пролил вино на свой камзол. – Перед Лагуной надо было лицемерить, передо мной – нечего!

– Как там, кстати, она? – поинтересовался граф.

– В это время суток ведьмы особенно сильны. Пришлось включить волшебное ложе. Спит, наверняка спит.

– Не мешало бы пойти проверить. Меня всегда интересовало, как это вы смогли подчинить себе волшебное ложе, как вообще исхитрились что-либо понять в Чертовом Наперстке? Ваших скудных силенок явно не хватило бы на это.

– Мои силенки не скуднее ваших, – с достоинством возразил колдун. – А в том деле мне помог Желтый.

– Желтый? – поразился граф. – Но он был крупнейшим магом Галактона! Легендарная личность! Не хотите же вы сказать, что дружили с Желтым? Интересно, что с ним сейчас?

– Дружил – вряд ли. Иногда оказывал кое-какие услуги, а он в ответ помогал мне… И я понятия не имею, что он поделывает сейчас, покинув монастырь. Он всегда был ленив, да и самолюбие у него было совсем слабое, да, слабое. В один прекрасный день он просто взял и исчез, сбежал из того монастыря… мы искали его, но не нашла даже следов… – Мармадук поднял голову и вдруг заорал на графа. – Зачем, скажите на милость, вам понадобились мои гончие?!

Некоторое время назад граф Сокольник и колдун заключили пари. Понятно было, что после того, как старый король Лаверикса выпьет отравленное молоко, колдуну придется вступить в схватку с охраняющей короля ведьмой. Мармадук утверждал, что справиться с Лагуной за минуту, а граф – что это отнимет больше времени. Колдун спорил на одно из своих заклинаний под названием Гончие, а граф – на свой загородный дом.

– Пари выиграл я, – произнес Сокольник, – Как вы смеете высказывать какие-то претензии?

– Загородное имение, которое можно использовать для всяких темных дел – это хорошооо… – плаксиво протянул Мармадук. – Ему найдет применение любой, да, любой. Но зачем обычному человеку, тем более, такому скучному типу, как вы – колдовские гончие? Вам более к лицу стилеты, розги и отравленные дротики. У меня были гончие – замечательные злобные твари, а что же теперь? – патетически вопросил он и сам себе ответил: – А теперь прекрасных злобных гончих меня нет! О, я просто сосуд скорби и всяческих болячек!.. – Мармадук грустно высморкался в рукав.

Сокольник с презрением наблюдал за ним.

– До чего же вы мерзки, – произнес он наконец.

– Мерзкий? – воскликнул колдун. – Вот, я сижу тут перед вами, вот я сижу – пожилой, уставший человек. Мои почки и печень отравлены испарениями, кожа изъедена химикатами, я близорук, у меня насморк, больной желудок, искривление позвоночника и, самое главное, я катастрофически лысею, потому что большую часть своей неудавшейся жизни я провел в лабораториях, смешивая и изготавливая магические вещества и яды… Мы отравили короля, безвинного, хорошего человека, заточили в темницу обожавшую его няньку-ведьму, впутались в авантюру, из которой, возможно, не выпутаемся… и все же я доволен. И знаете, почему? Потому, что меня из-за всего этого мучает совесть, а вас – нет! Значит вы – еще больший негодяй, чем я!

Граф Сокольник широко зевнул.