Солнечная сеть - страница 17

— Доктор Анитра Нилумба. Моя нынешняя хозяйка и госпожа, в самых тёмных смыслах этого слова.

— Но она же психолог, а не биофизик?

— Она — психофизиолог! Кроме того, там ещё затесались какие-то неясно выраженные распоряжения на мой счёт в бюрократической структуре Астрофлота. Меня передают, как ценное оборудование, из рук в руки, а за право руководить любыми исследованиями на нынешней Земле идёт настоящая стратегическая игра: кто — кого. Словом, как я понял, вопрос насчёт Анитры уже можно считать решённым.

— Интересно… — Фейнман отчего-то глубоко задумался. — А о ваших опытах Анитра что-нибудь знает?

— Я с ней об этом стараюсь не говорить. Она считает меня неприспособленным к занятиям наукой. Ведь у меня нет ни университетского образования, ни семейной традиции в науке, ни системного мышления, — ответил Кейт.

— О слепота! — воскликнул постоянный обитатель станции, глядя на своего гостя. — А как у вас, прошу прощения, дела с ней на личном фронте?

— А, всё так же. Не даёт приблизиться, не даёт отдалиться. И знаете, профессор, мне всё чаще кажется, что это игра в одни ворота, причём я заранее назначен на роль проигравшего. На Земле что, так теперь принято?

— Современная Земля — штука очень сложная, — ответил Фейнман. — Женщины в наши дни снова стали бояться прогадать, вступая в отношения любого рода. Идеальный спутник жизни — молчаливый, открытый и ясный, а хорошо бы ещё и отосланный как можно дальше от семьи, чтобы не раздражать впоследствии родственников своим присутствием. Высоко ценятся, кстати, аугментаты — не те, которые имеют удлинённые ноги для танцев и глаза как прожекторы, а те, которые в силу условий профессиональной деятельности именно под эту деятельность перемоделированы. Считается, что у них очень мало потребностей, а право на пользование экономическими ресурсами у них приоритетное: ведь от каждого, как известно, по способностям, а каждому — по труду. Коммунизм у нас ещё отнюдь не построен. Поэтому все ресурсы потребления, на которые они имеют право, попадают в итоге их семьям… Страшная это штука — экономическое неравенство; в нём и раньше-то был корень всех бед, а теперь уж и подавно… — Профессор Фейнман сжал кулаки. — Впустить в наш общий дом такого врага! Это же надо было умудриться — снова, с размаху, да на те же грабли! Строили, строили научно организованную экономику, а построили в итоге вот это вот! Вот вам снова и боязнь проиграть, вот вам и вечная осторожность женщины в современном издании…

— Но ведь современные дети воспитываются в коллективе, — заметил Кейт. — Семья не несёт бремени непосредственных затрат на воспитание младших поколений, это делает всё общество. Какая же тогда нужда у женщины в экономической осторожности?

— Дети — да, а сама женщина? — возразил Фейнман. — Каждый человек хочет жить счастливо, каждый хочет быть заметным, выделяться, хочет знать о себе хоть что-нибудь и дать знать о себе всему обществу! Мы с вами уже говорили об этом, когда задумывали наши работы. Конечно же, и всякая женщина считает себя личностью, и всякий мужчина, и каждому обидно будет услышать, что другой жил и живёт так же, как он, работает так же, а то и меньше в разы, а зато «устроился» лучше. И это, между прочим, расплата за нашу выдающуюся глупость, за всю нашу сверх меры поганую болтовню о «миллионах безвестных героев»! Не может, не должен герой быть и оставаться безвестным! Честь, слава, долг, любовь, верность, поиск — это всё неотъемлемые свойства каждого человека, каждой отдельной личности! А не среднестатистического «Человека с большой буквы», которого непременно надо выращивать в инкубаторах! У этого среднестатистического человека, если хотите знать, непременно будет в итоге одна грудь и одно яичко… — профессор поперхнулся и мучительно закашлялся; хлебная крошка попала ему не в то горло.

Застрявшая крошка в условиях практической невесомости способна вызвать значительные проблемы. Кейт попытался извлечь её традиционным методом — хлопнув профессора по спине, — затем прибег к аспирации с помощью искусственного дыхания «рот-в-рот», но ни то, ни другое не помогло. Тогда Кейт извлёк из своего инструментального набора длинную клювообразную дыхательную трубку — возможно, слишком тонкую для профессорского горла, так как предназначалась она для детей, причём совершенно другой гуманоидной расы. Против ожидания, трубка вошла в горло задыхающегося профессора с большим усилием; Кейт, конечно же, не прилагал к ней давления, опасаясь повредить мягкие ткани, но в уголках рта Фейнмана всё равно выступила кровь. Наконец, хозяин станции тяжело, со свистом задышал. Кейт помог ему дойти до медицинского отсека, извлёк крошку пинцетом — и поразился: горло Фейнмана представляло собой сплошную пульсирующую массу в сизых прожилках.