Солнечное затмение 2 - страница 7
-- Сьир. Нам желательно нигде не останавливаться. Ни в коем случае нельзя заглядывать ни в какие трактиры и ни в какие гостиницы. У нас имеется немного провианта, будем довольствоваться этим. Впрочем, не грех и слегка поголодать.
Лаудвиг обернулся, хотел что-то ответить, но как только увидел страшилище с угольным лицом и красными, словно кровавыми, полосами, лишь помотал головой. "Вот, черт! И спиртным не запаслись!" Ему страшно хотелось пригубить хоть какую-нибудь, хоть самую дешевую бутылочку самого дерьмового вина. Лишь бы забыться на какое-то время, лишь бы отупеть и одуреть одновременно. Начать воспринимать окружающее пространство как личный бред. О большем блаженстве он сейчас и не мечтал.
Разведчики тьмы снова подали знак, но не остановили движения. Значит, опасности нет. По дороге шел лишь единственный человек, некий юноша. Примечательным в нем было прежде всего то, что он не носил этих дурацких масок, шел в обыкновенной крестьянской одежде -- льняной камизе и коротких брэ, перевязанных поясом. На лице юноши играла тенями радости блаженная улыбка. Он о чем-то мечтательно размышлял, шевелил губами, тряс своим факелом и не особо обращал внимание на королевский эскорт. Лаудвиг вздохнул с явным облегчением:
-- Наконец-то повстречали хоть одного нормального человека! Надо бы спросить у него, далеко ли до ближайшего селения.
Лейтенант Минесс слегка притормозил коня. Его лицо сначала лишь настороженно замерло, затем пришло в легкое возбуждение, потом исковеркалось мимикой настоящего ужаса, он закричал:
-- В лес!! Все разбегаемся в лес! Это больной! У него первая стадия!
Разведчики тьмы первые бросились в разные стороны. Заржали пришпоренные лошади. Повозка с Ольгой дернулась, поворачивая к густым зарослям. Лаудвиг не стал спорить. У него хватило ума, чтобы в данной ситуации положиться хотя бы на чужую мудрость. Лишь когда сухие ветки начали хлестать лицо, он затормозил. Юноша продолжал, как ни в чем не бывало, вышагивать по дороге. Он, кстати, был довольно красив собой, и улыбка ни на минуту не покидала его лицо, словно он родился с ней. Дьенн, один из охранников, поднял было арбалет, но Минесс накрыл его своей властной ладонью.
-- Он и так приговорен. Лучше помолись за него, если знаешь как это делается.
Дьенн был искусным стрелком, но совершенно бездарным творцом святых молитв. За свою долгую жизнь он их творил целых два или даже три раза -- и ни по одной из них не получил просимого. Поэтому немудрено, что он лишь криво ухмыльнулся, сказав:
-- Лучше я помолюсь, чтоб он загнулся где-нибудь по дороге, чем распространял нечисть среди здоровых людей.
Кавалькада продолжала свое движение по степи. Казалось, тьмой бесшумно был уничтожен весь зримый мир. Остался только маленький отрезок дороги, освещаемый перепуганными факелами. Отрезок полз, разъедаемый мраком позади, и некой колдовской силой наращиваемый спереди. Иногда возникало ощущение, что он никуда и не ползет -- просто видоизменяется, словно корчится в безмолвной агонии. Пропасть справа и слева, пропасть спереди и сзади, такая же черная пропасть накрывала их сверху. Лишь снизу под ногами ощущалось хоть что-то твердое и вообще -- материальное. Из тьмы, точно из небытия, выглядывали силуэты застывших деревьев. Ни одно из них не стояло прямо, все корчились в болезненных судорогах. Мертвый беспроглядный мрак господствовал над миром до самых границ его Рассеяния -- там заканчивалось само пространство и начиналась Протоплазма сверхтекучего времени. Летящая в ней черная вселенная медленно вращалась по часовой стрелке вдоль координатной оси Будущего. Именно вращение по часовой стрелке обеспечивало ей само понятие бытия. Если бы случилось наоборот. Если бы в момент Великой Вселенской Ошибки она получила бы обратный момент вращения, то время в ее пределах двинулось бы в отрицательную сторону, обращая все сначала в хаос, а затем в антигармонию -- мнимый мир, где происходит инверсия пространства, а все физические законы меняются на противоположные. Такие миры не уничтожаются в общефилософском смысле. Они коллапсируют для всех тонов реальности, становятся в бесконечное число раз меньше математической точки. И что происходит в их сверхтаинственных глубинах, если о таковых вообще имеет смысл говорить, ведает один лишь Непознаваемый.