Солнечные часы - страница 3

— Это не конец, — перевел на меня строгий взгляд Саур. — Зачем такой конец! Человек без счастья жить не может.

Он опять помолчал и уже с торжеством закончил свой рассказ:

— Много сотен лет прошло с тех пор, как выросла гора над могилой голубой птицы. Много человеческих поколений сменилось на земле. Никто уже не знал места, где спит вечным сном голубая птица, а с нею и счастье человека. Только в мечтах и преданиях осталось оно. И вдруг опять засиял голубой свет.

Шел горной тропой путник. Истомила его жажда. Свернул он с тропы, чтобы напиться из гремучего ручья. Наклонился и видит: лежит под струистой водой маленький голубой камешек и, как звездочка, мерцает голубыми лучами. Взял путник голубой камень и бережно принес на груди в свой аул. И зацвел аул счастливой жизнью, как тысячу лет назад. И все поняли, что камешек этот от голубой скалы, где спит голубая птица. Подземные воды вынесли его на поверхность земли и принесли в дар человеку.

Недолго цвел аул. Новый хан спалил его дотла, а камень велел бросить в далекое море. Но разве можно остановить человека на его пути к счастью! Многие века люди искали ход к голубой скале. Одни из них погибли под обвалами, другие умерли в узких штольнях от удушья. Но в каждом ауле каждое поколение посылало новых смельчаков на поиски счастливого камня. И вспыхнул голубой свет, и потянулись к нему люди всей земли… Теперь хороший конец? — с торжеством спросил Саур.

— Хороший, — сказал я. — Но почему ты раньше не мог рассказать мне эту сказку?

— Почему? А ты поверил бы? Нет. А теперь я покажу тебе человека, про которого люди говорят, что он прикасается к голубому камню. Вчера он опять пришел в Нальчик.

Я даже привскочил:

— Саур! Ты веришь в эту сказку?!

По лицу Саура разлилось смущение. Он виновато улыбнулся и, отведя в сторону глаза, сказал:

— Зачем верить?.. Нет… Но, понимаешь, тут, может, есть наука… Ну, химия, например…

— В голубой птице?!

— Не в птице. Птицы, может, и не было. В камне.

И уже более решительно объяснил:

— Ну, есть растения, которые лечат? Есть. Есть полезные для здоровья минералы? Есть. Соль, например. Может, и голубой камень — такой же минерал, только полезней всех других.

Не зная, что на это ответить, я молчал.

Однажды я шел в школу. На углу, у водоразборной колонки, женщина брала воду. Хрустальная струя звонко била в цебарку и наполняла ее пенящейся прохладной водой. К колонке легкими шагами подошел пожилой кабардинец. Он опустился на колено, припал к ведру, стал пить. В это время с пыльной дороги свернула огромная рыжая корова с тугим, полным молока выменем. Остановилась, нагнула голову и агатовыми глазами уставилась на цебарку. Несмотря на раннее утро, было жарко, и корова тянулась к воде. Кабардинец поднялся, вытер рукавом губы. Он строго посмотрел на корову из-под седых козырьков-бровей и что-то сказал ей по-кабардински. Женщина засмеялась, а корова повернулась и пошла прочь.

— Что он сказал? — спросил я женщину.

Продолжая смеяться, женщина ответила:

— «Иди, иди, — сказал, — молоко-то, небось, по двенадцати рублей сбываешь! Иди!»

Мне этот человек показался забавным, и я пошел за ним. Я то обгонял его, то вновь отставал. Одет он был в рыжую, поношенную черкеску, на ногах светлые остроконечные чувяки, на голове белая войлочная шляпа. Шел он удивительно легким шагом, хотя нес за спиной небольшой зеленый сундучок. Человек был худощав, длинноног. Загорелое, с бритым подбородком и седыми усами лицо его иссекли мелкие морщинки, но темные глаза смотрели молодо и задорно. Задев на ходу за веточку платана и слегка надломив ее, он быстро повернулся, приподнял шляпу и что-то учтиво сказал дереву. Прошел несколько шагов — и вернулся к нему. С виноватым видом достал из кармана ленточку, перевязал обломанную ветку и пошел дальше. Вдруг заметил отломанную планку на ставне какого-то дома, легко снял с плеч сундучок, вынул оттуда молоток и гвозди и прибил планку. Качнул одобрительно головой и пошел дальше.

Забыв обо всем на свете, я шел и шел за этим необычным человеком. Я был уверен, что он меня не замечает. Но он вдруг остановился, показал пальцем сначала на мои книги, потом в сторону школы и, смеясь глазами, сказал: