Солноворот - страница 21

Дружинин открыл праздник песни и предоставил первое слово председателю райисполкома Ромжину. Но тот начал свое выступление далеко не песней: надо все же коротенько подвести итоги сева, рассказать людям об их успехах.

Все сразу притихли, впились глазами в докладчика. Говорил он о самом обыденном, но нет-нет да на скамейках захлопают в ладоши, и чем дальше, тем хлопали чаще и дольше— председатель райисполкома называл имена передовиков сева, и все понимали, что каждому передовику надо отдельно и похлопать. Аплодисменты следовали волна за волной и отовсюду сзывали людей. Их становилось все больше и больше. Уже на скамейках не было свободных мест, и те, кто не успел, пристраивались сзади, с боков. Уже и на футбольном поле не слышно звонких ударов по мячу, и силачи уже оставили свои гири, и даже баянист сбежал с танцевального пятачка.

Дружинин сидел в президиуме и пытался отыскать среди собравшихся Валю, но она никак не попадала ему на глаза. «Неужели не пришла?» — подумал он и вдруг увидел Веру Михайловну. Она стояла у ветвистой сосны и держала за руку дочь. Дружинин кивнул Селезневой, чтобы она проходила в президиум, но Вера Михайловна отрицательно покачала головой, указав взглядом на дочку, которая была тут же рядом в коротеньком белом безрукавном платьице и все время о чем-то спрашивала мать.

Но вот Ромжин, поблагодарив людей за работу на весеннем севе, предоставил право поднять флаг Петру Щелканову, — что ни говори, а посеял он нынче опять в районе первым.

Петр Егорович степенно поднялся из-за стола президиума и, подойдя к мачте, взялся за бечевку. Красный флаг вздрогнул, потом медленно поплыл по шесту и, расправив свое огненное крыло, затрепыхал, как живой. Не выпуская из рук бечевку, Петр Егорович, поблескивая лысиной, кланялся то в одну сторону, то в другую, словно раздавал свои поклоны каждому хлопавшему в ладоши…

Потом передовикам сева вручили подарки, а когда затихли аплодисменты. Ромжин подошел к краю сцены и, приподняв руку, сказал:

— Ну, а кого обошли сегодня премией, получат в следующий раз. У нас есть где отличиться, впереди — сенокос, жатва…

— …и художественная самодеятельность! — подхватил неожиданно выскочивший из-за березок высокий парень в малиновой, расшитой по подолу рубахе, подпоясанной шелковым поясом. — Разрешите и нам, товарищ председатель райисполкома, показать свои успехи!

— Чего же вам не хватает для этого? — улыбаясь, спросил Ромжин.

— Ключей, товарищ председатель, ключей…

Ромжин удивленно посмотрел на парня и, сделав серьезный вид, пошарил по карманам чесучового пиджака. Не найдя требуемых «ключей», он озабоченно покачал головой, но вдруг, словно что-то вспомнив, шагнул к столу, — и что за чудо, — откуда ни возьмись в руках появился огромный ключ, разукрашенный яркой позолотой!

— Итак, дорогие зрители, праздник песни мы берем в свои надежные руки и этим вот золотым ключом его открываем, — сказал парень в расшитой рубахе и, подбежав к заднему краю сцены, дотронулся ключом до березового барьерчика. И словно по волшебному мановению из-за березок выпорхнули девушки и парни и пошли по сцене, будто по лужку, медленно и плавно навстречу друг другу двумя яркими ручейками.

Ой ты, речка-реченька,

Лудушка-широкая… —

пел под тихие всплески баяна ручеек, тот, что справа, а ему уже вторил другой:

Бережки крутые.

Елочки густые…

И вдруг они словно слились воедино, зазвучали вместе:

Вышли на гулянье,

С белой на свиданье,

С белою березонькой…

Дружинин подошел к Вере Михайловне и зачарованно смотрел на эти два причудливых ручейка. И вдруг среди девушек он увидел Валю. Она, как и все, была в легком длинном платье с яркими вышивками по подолу и рукавам, на голове — кокошник, усеянный блестящими бусинками.

— А Валя-то как хороша! — невольно воскликнула Селезнева и, взглянув на Дружинина, поняла, что он по-прежнему любит эту девушку. На душе у Веры Михайловны вдруг будто что-то померкло, и, словно стараясь отвлечь внимание, она добавила:

— И жена Кремнева вон, которая в розовом…

— Да, да, — отозвался Дружинин, все еще не спуская глаз с Вали.

С весны он с ней не встречался. Теперь, когда прошло время, Дружинин понял, что зря тогда погорячился. Надо было говорить иначе. Она по-своему тоже была права — трактора надо беречь, вовремя ремонтировать… И вот теперь пора бы уже объясниться…