Sombra nocturna - страница 3

Потом наши двинулись в наступление и дролери покинули крепость, выехав на нескольких «барсах» с королевскими гербами. Пленных они, повинуясь какому-то своему обычаю, оставили.

Перед отступлением белесый зашел к нему в госпиталь. Вендал глянул на него мельком и снова отвернулся к скверно застекленному окошку, вслушиваясь в тяжелый гул подступающей канонады.

— Меня зовут Нокто, — сказал дролери, помолчав.

— И зачем мне это знать? — он не стал поворачиваться.

— На случай, если ты захочешь мстить мне за своего человека, — ответил Нокто и вышел, неслышно, как все они.

Вендал провалился в тяжелый от наркотиков сон.

Пробудило его трепыхание крыльев. Что-то мягко билось в окно, пытаясь вылететь на волю, вроде бы птица. Он, не глядя, протянул руку, схватил — и заорал, сев в кровати. Дурная, одурманенная лекарствами голова кружилась. В руке он сжимал живое, мягкое, сухое, податливое, с царапучими лапками — ничего от жестких птичьих перьев, ничего от теплой шкурки летучей мыши. Он, не соображая, что делает, ударил в стекло, вылетевшее наружу звоном осколков, поспешно разжал ладонь. Потом, когда он сидел и тупо разглядывал собственные пальцы в потеках крови и серебряной пыльце, на дороге послышался рокот танковых моторов.

Уже в мирное время кто-то сказал Вендалу, что дролери необычайно красивы. Он удивился.

— К вам посетитель, сэн Вендал.

Медсестра говорила шепотом — время позднее. Вид у нее был заговорщический и сияющий.

Кого там еще мары принесли.

Он нехотя повернул голову и посмотрел на дверь.

Вот как.

— Здравствуй, Нокто, — сказал он.

— Здравствуй.

Дролери подошел к столу, подтянул ногой стул с висевшей на спинке кобурой, сел. Положил на стол букет сильно пахнущих лилий, завернутый в газету. Поболтал авоськой с апельсинами.

Надо же, наверное поинтересовался человеческими условностями.

Когда летом было заключено перемирие, лорд Макабрин приказал казнить всех пленных дролери. Его ненависть была так велика, что он не отпустил и не обменял ни одного из них. Его могли судить, как военного преступника, но сумеречные отказались предъявить обвинение. Потом от кого-то Вендал узнал, что они привыкли считать себя мертвыми с начала военных действий. Повинуясь какому-то обычаю.

Вендал долго смотрел на сумеречного и не мог различить ни единой черты из снившихся ему в кошмарах. Прозрачные глаза опалесцировали в лунном свете. Белые, как молоко, пряди вбирали в себя синие тени. Острое ухо чутко дернулось и замерло.

— Меня зовут Вендал Макабрин, — наконец сказал он. — Я внук Эмора Макабрина. На случай, если ты захочешь…

— Я знаю.

В палате сильно пахло лилиями, апельсиновым маслом, травой, увядающими листьями, валерьянкой, лесом, тишиной.

Серая с перламутровыми крылышками бабочка влетела на свет ночника, покружилась и вылетела вон.