Сон длинною в жизнь - страница 2

   Тала хорошо училась, особенно ей давались точные науки. Но это было не всё, с пяти лет Тала ходила на художественную гимнастику и в восемнадцать уже была в сборной страны. В транспортном институте она училась легко, без "хвостов", не смотря на частые пропуски в связи с участием в соревнованиях. Так же легко Тала ушла из большого спорта, когда встал вопрос: либо спортивная карьера, либо должность в Управлении дороги с перспективой последующего роста. Тогда Тала посоветовалась с дедушкой, который был уже недвижим, и он дал внучке совет:

   - Из спорта ты все равно уйдешь через несколько лет, и что потом? Будешь вести секцию художественной гимнастики в спортивной школе? А здесь ты инженер, старший инженер, начальник отдела, а там, глядишь, и начальник отделения дороги. Ты девочка умная.

   Это был их последний разговор, и Тала послушалась дедушку. Пять лет она проработала инженером и, если бы не декретный отпуск, на следующий год пошла бы на повышение. Все вышло как-то само собой. Тала была в командировке в соседней республике, рядом в номере жил молодой мужчина. Он был высокий, под метр девяносто, широкоплечий, с атлетической фигурой и мужественно красивый. Тала никогда не заводила командировочных и отпускных романов, а здесь, сама не зная как, подпала под его обаяние. Имя у него было редкое - Лавр. Да и сам он был редкой породы мужчины-защитника. Срок командировки у них оканчивался в один день. Тала никогда не задавала вопросов: так была воспитана дедушкой-чекистом, а Лавр ничего о себе не рассказывал. Поэтому, когда они расставались, он только сказал:

   - Я тебя найду, когда надо будет.

   Тала ничего не ответила на это, но про себя подумала: "Как же ты меня найдешь, если даже из какого я города не знаешь? И кому будет надо - тебе или мне?"

   Что она беременна, Тала узнала через месяц. Она еще подождала три недели, а потом пошла в женскую консультацию. Сомнений у нее уже не было. Тале шел двадцать седьмой год, и она решила, что родит ребенка для себя, так как после двух серьезных травм во время своей спортивной деятельности, врачи предупредили Талу, что детей у нее может и не быть. Первая половина беременности была ужасная. Тала никогда в жизни так не рвала, токсикоз мучил ее до четырех с половиной месяцев. Но как только ребенок забился, все неприятности кончились. Кто отец ребенка Тала не сказала даже матери. Да и что кроме имени она знала? Ее утешало одно: ее ребенок будет от красивого мужчины. В первую же неделю предродового декретного отпуска у Талы обнаружили резкое понижение гемоглобина и предложили лечь в стационар. Сначала она отказывалась, но, когда через две недели гемоглобин упал еще ниже, врач потребовала написать расписку об отказе лечь в больницу. Тала написала.

   - Вы подписали смертный приговор себе и ребенку, - врач подклеила расписку в карточку: - Но направление в стационар на всякий случай возьмите, вдруг передумаете.

   Этот разговор состоялся во вторник, а ночью Тале в первый раз приснился этот сон. Она проснулась под утро от своего крика, стала вспоминать сон, потом решила - мало ли что привидится. Но со среды на четверг сон повторился в точности. Вот тогда Тала забеспокоилась. Она позвонила матери и попросилась к ней на ночь. Мать не очень обрадовалась просьбе дочери, но не отказала. Тала ничего ей о сне не рассказывала. Они вместе поужинали, посмотрели телевизор, поболтали перед сном, в общем, ни о чем. А ночью Тала опять кричала от ужаса, и мать, прибежавшая к ней в комнату в одной рубашке, испугано спрашивала:

   - Что, началось?

   Тала села на диване, служившим ей постелью, и сказала, что третью ночь подряд видит один и тот же страшный сон.

   - Что тебе снится? - спросила мать, и было видно, что она очень боится.

   - Не важно, - ответила Тала. - Я утром поеду в стационар.

   - И правильно сделаешь, - мать потушила свет и ушла к себе.

   - Так что вас беспокоит? - спросила врач.

   - Я вижу уже шестой раз один и тот же сон. Я кричу во сне. Мне страшно, и, кроме того, я мешаю спать соседкам по палате.