Сон во сне - страница 10
Растаешь воском в ласках изощрённых, их смех околдует. Зелье пьянящее, наполненное соком женщины примешь безропотно, и время испарится, безвозвратно уйдет. Ощути и возрадуйся, покорно припади к вожделенному лону богини, как к алтарю жизни, прими их дары.
Зелья больше, любовь пенной волной взыграет в старом вине и колдуньи звонким смехом завлекут в круговорот танцев весёлых, нашёптывая мелодику чар любовных. Мир в ногах, вселенная хороводы на лунных полянах водит. Руки утопленниц сыплют лепестки лилий бледных, а пламя то жар лихорадки набирает, и девицы мелодичным звоном округу наполнили. Звёзды вскружив, души не спокойные с кладбищ позвали, искрами пламени их наполнили, да плясать заставили.
Серебро залило лысую гору, да пролилось среди дубрав темных, притаилось в глазищах непокорных, пропащих. От дурмана черти пляшут в голове, гам стоит веселый. Тела исчезают в огне, превращаются в искры и пепел. Смех звонкий, ветер в листве и мне кажется, что ночь оживает. Много шума для тишины и идущих снов, много в этом живого.
Осчастливленный мертвец благодарен пробужденью. Жизнь его теплится слабою дрожью в теле. Неверие после долгого сна, он слышит биение сердца. Страсть во вскипающей крови, искры в нем пляшут. Вскоре его поглощает огонь, он сгорает в этой скоротечной забаве страсти, любви, вожделенья. Рассыпается во вспышку искр, исчезает в ночи.
Этот голос или их голоса? Мягкие, вкрадчивые, где притаилась магия чар губительных, способных затянуть глубоко, глубоко, в сердце самой бездны. Им забава, смерть твоя. Отплясываешь в темноте на краю обрыва. Запутался в их паутине, липкой, сладкой и лживой. Видишь дев молодых в огне, веришь ветру в листве, и идешь вслед за шепотом.
Пропасть иль сгинуть в чаще темной, ума большого тут не надо в голове иметь. Пожертвовать собой в угоду духам леса, как-то глупостью разит. Разве в лес идет человек, чтобы собою волка накормить? Пожалуй, каждый скажет, что я глупец?
Но мы добавим колдовства, страхов в чащобе темной и огонек чуть брезжащий вдали. Старухи ведьмы молодыми девами вдруг обернутся, из рук их примешь ты любое зелье, хоть конскую мочу и ту всю выпьешь. Все пропал, какая там молитва, когда лишь ветры в голове, фавны, мертвецы, луна, русалки и прочий горячечный фольклор. Порою, лучше утром живым проснутся, пусть и ободранным как липка, но живым, а не мертвым, в глуши, на древнем алтаре.
Восходит солнце. Иллюзия чар колдовских отступает перед проворными лучами. Кругом болото и густой туман. Плохо оказаться обманутым, плохо ходить в дураках, глупо идти туда, где обманут, совсем плохо оказаться снова там. Проклятое болото, непреодолимый лабиринт, пока стоит туман.
Бежать, как все не герои в вечном поиске блаженного спасения за поворотом. Не глядя вдаль, но далеко. Оставить за кормою зыбучие, гиблые, земли полные туманов и людоедов в овечьих шкурах. Перемахнуть горы, оставить пустоту на дне глубокой бездны, упиться буйством стихий до тошноты и бреда. Может проснуться и окончательно раствориться во сне.
Сорваться с цепи и просто рвануть на волю, к заснеженным вершинам небесной страны, надышаться досыта ветром, хватит жабьего кваканья и болотной тины. Края заповедные, земли помнящие волшебство, нас ждут впереди. Средь исполинов деревьев, хранителей тайн мирозданья огонь разведем. Снопы искр будущее замысловато рисуют в кристальном воздухе, ночь нехотя занимает лощины, медленно подбираясь к подножию гор.
Тихо кругом, лишь изредка треснет ветка и пугливое создание шурша, скроется в норе. Вот и желанный привал, после долгого и опасного пути. Тени возникнут среди деревьев, после голоса, которые превратятся в люд кочевой, бродяжный. Пилигрим, человек ищущий химеру, городской прокаженный, идущий в Город Удовольствий, волшебник, отыгравший свой пир горой и многие другие, всех не упомнить имен.
Разговор понемногу завяжется о штуковинах дивных, разных, что по белу свету лежат россыпями драгоценными. Порою не ясны наши пути-дороги, кто от дыма к огню спешит, торопится, кто-то, вышедши из огня, в дыму успокоение находит. Истории у костра ото всех сторон света, уж точно ночь скучной не будет и сон не одолеет прежде времени.