Соната-фантазия - страница 8

Повороты, зигзаги, крутые спуски, опять повороты… Временами тоннель, казалось, заводил в тупик, но где-нибудь сбоку находился проход и космонавты продолжали идти в глубь горы.

Заметно потеплело. Тоннель расширился. Павел Кузьмич вынул из сумки термометр и положил на грунт.

— Ого! — Минус тридцать, против морозца сто двадцать на поверхности! — удивился Крамов.

— Вполне закономерно. Радиоактивные вещества, за счет распада которых сохраняется внутренний жар, на Луне расположены близко к поверхности, — пояснил Павел Кузьмич.

— Смотрите! Что это? — раздался, возглас Светланы.

Ученый взял у девушки прозрачный камешек и стал внимательно рассматривать при свете фонаря.

— Где взяли? — спросил он внезапно изменившимся голосом.

— Тут, отколола ножом.

— Это же лед! Самый настоящий лед! Он тает от тепла перчатки скафандра! — в восторге закричал Павел Кузьмич. Одним прыжком он очутился у стены. — Да его здесь множество! Светлана Михайловна, вы сделали открытие огромного значения! Лед на Луне! Это же феноменально!

Крамов дружески обнял ее за плечи.

— Молодчина, Света!

У девушки застучало сердце. Кровь бросилась в лицо. Хорошо, что темно, никто не видит ее смущения…

Космонавты спустились по широкому проходу и вошли в зал. Стало жарко. Под ногами поблескивали лужицы воды.

— Плюс пять, — отметил Павел Кузьмич и выключил обогрев скафандра.

Светлана обшарила лучом фонаря стены, свод, пол под ногами. Она была почти уверена, что найдет живые организмы. Почему бы им здесь не быть? Температура положительная, вода есть… А как дело с кислородом? Впрочем, это не трудно проверить. Вынув из сумки коробок, она стала вычиркивать спички. Одна, другая, третья… Не загораются. Нет кислорода.

«Жаль», — подумала Светлана. Однако надежды она не теряла. Пока Павел Кузьмич возился со своими приборами и делал измерения, она вынула из сумки пластмассовые капсулы и взяла пробы грунта. Может быть удастся найти бактерии или споры.

Крамову не давала покоя судьба американского космонавта. Он внимательно осматривал все закоулки. Не похоже, чтобы Линдея затащило в эту дыру. Здесь нет никаких следов. Но куда он мог деваться? Крамов оглянулся и увидел далеко позади свет двух фонариков. Что же они отстают? Опять увлеклись наблюдениями! Возвратившись, Крамов хотел было их упрекнуть. Нужно искать Линдея, а не заниматься другими делами. Потом подумал: кто знает, вернутся ли они еще сюда? А пройти через лунные недра поспешно было бы непростительно.

— Что, Павел Кузьмич, пойдем обратно? — спросил Крамов.

— То есть как это, обратно! — запальчиво выкрикнул ученый. — Разве мы закончили осмотр подземелья?

— Подлунья, хотите сказать, — с улыбкой поправил Крамов.

— Пусть, подлунья. Дело не в названии. Что это вас отсюда тянет?

— Мы ищем Линдея и прошли немало. Пора убедиться, что его здесь нет, — с обидой ответил Крамов.

Павел Кузьмич смутился. Вот так всегда. Увлечешься, забудешь про основное, да еще и накричишь на человека.

— Вы правы, друже. Прошу извинения. — Он с сожалением посмотрел в глубь пещеры и начал складывать приборы в сумку. — Светлана Михайловна, кончайте дела! Пора возвращаться.

— Да что вы, Павел Кузьмич! Тут, можно сказать, только начинается, а вы — возвращаться.

— Опять что-то нашла? — Крамов подошел и увидел, как девушка соскребает со стены беловатый налет.

— Нашла, — ответила она, ссыпая наскребенное в капсулу.

Крамов провел рукой по камню.

— Что это, плесень?

— Пока не знаю, — ответила Светлана. — Исследуем — увидим. Похоже на примитивную форму растительности.

Она тщательно закупорила капсулу и обратилась к ученому:

— Павел Кузьмич, нужно осмотреть все как следует. Наверху пустота и космический холод, ниже — температура повышается, найден лед, вода, а здесь уже признаки растительной жизни. Видите, какие резкие изменения!

Павел Кузьмич задумался. Она права! Уйти, не осмотрев пещеру, — преступление перед наукой.

— Ну как, друже, пройдем еще немного, — предложил он Крамову. И для успокоения совести добавил: — Кто знает, может быть и Линдей где-нибудь здесь.

— Что ж, с часок походить можно, — согласился тот. — А потом — назад. Кислорода осталось мало.