Сонеты, песни, гимны о любви и красоте - страница 4
И он тебя возвысит во сто крат.
14[48]
Мои войска, вернитесь, чтоб опять
Готовить вами снятую осаду:
Позор, когда испуганная рать
В отпоре лёгком встретила преграду.
Сей грозный замок можно взять в блокаду
Лишь мощью, то не хилый бастион;
Надменный ум, с кем в битве нету сладу,
Не будет первой битвой устрашён.
Вперёд, войска! мой храбрый легион,
Ей в сердце направляй со страшной силой
Страданье, скорбь, тревогу, клятвы, стон:
Все средства, чтоб унять гордыню милой.
Коль тщетно всё, тогда умри пред ней,
Хваля её в агонии сильней.
15[49]
Усталые купцы, ну что за страсть
Из-за наживы — своего кумира —
Сокровища обеих Индий[50] красть,
Напрасно вдаль плывя под шум Зефира?[51]
В моей любимой все богатства мира,
Что каждый в отдалении искал:
Её глаза — блистание сапфира,
А губы — драгоценный красный лал.
Вот зубы — жемчуг, редкостный овал,
Слоновой кости лоб, где брови-луки,
Отливы прядей — золота накал,
И серебро — прекраснейшие руки.[52]
Но лишь дано немногим созерцать
Её души безгрешной благодать.
16[53]
Однажды необдуманно узрел
Я вечный свет в глазах моей любимой:
Пока мне восхищеньем сердце грел
Её прекрасный взгляд неотразимый.
Но в тех в зрачках кружился, еле зримый,
Крылатых купидонов легион:
И кто на них смотрел неустрашимо,
Был стрелами блестящими сражён.
Один амур, стрельбою увлечён,
Прицелился мне в сердце,[54] словно в птицу,
Но вдруг стрелу, что зло направил он,
Сломала блеском глаз своих Юница.
Коль не она — убил меня б тот лук,
А так я избежал смертельных мук.
17[55]
Лик Ангела! Ты создан, величавый,
Искусства посрамить смущённый вид,[56]
Никчёмную его принизив славу.
Какая кисть тебя изобразит?
Хотя художник, выбрав колорит,
Рукой умелой пишет в напряженье,
Он с дрожью восхищённою творит,[57]
Внося в чудесный облик искаженья.
Прелестный взгляд — любовных стрел скольженье,
Улыбки жар — погибель для сердец,
Красивые и гордые движенья
Не выразит ни кисть, и ни резец.
Нужна небесных гениев рука,
Дабы сей лик прославить на века.
18[58]
Кареты постоянною ездою
Стирают сталь ободьев у колёс;
И капли непрерывной чередою
Кремень твердейший точат иль утёс.[59]
Лишь мне невмочь смягчить потоком слёз
Ей сердце, ледяное до предела,[60]
Чтоб плач мой до неё всю скорбь донёс,
И боль мою она бы пожалела.
Молю! — её приказ: «актёрствуй смело»,
Рыдаю! — говорит: «слеза — вода»,
Вздыхаю! — слышу: «мастер ты умелый»,
Стенаю! — смех звучит её тогда.
Молю, стенаю, плачу — всё напрасно,
Она как сталь или кремень бесстрастна.
19[61]
Труба кукушки, вестницы весны,[62]
Пропела трижды юности влюблённой,
Что из лесной явился глубины
Их царь любви[63] с цветочною короной.
И птичий хор в чащобе отдалённой
Сладчайший гимн любовникам поёт;
Леса им вторят трелью отражённой,
Как будто зная смысл весёлых од.
Но та, чей голос долго ждал Эрот,
По-прежнему упорствует в молчанье,
Не подчиняясь зову этих нот, —
Что ей кукушки тщетные посланья.
Коль, слыша их, она не влюблена,
Амур, тогда мятежница она.
20[64]
Я тщетно жду любезности от милой,
Склоняясь с кротким сердцем перед ней,
Хоть выю мне ногой она сдавила,
Топча во прахе жизнь мою сильней.
Но даже Лев, владыка всех зверей,
Господствуя и правя на равнине,
Не пожирает в гордости своей
Ягнёнка, что дрожит при властелине.[65]
Увы, она лютей в своей гордыне,
Чем Лев и Львица,[66] если без стыда
В крови невинной плавает отныне,
И слава ей — жестокость и вражда.
Прекраснейшая, разве в том величье,
Чтоб кровь пролить смирившейся добыче.
21[67]
Умение Природы иль Искусства[68]
Смешало так черты её лица,
Что кротость и гордыня — оба чувства
В её красе пленяют без конца?
К своей любви влечёт она сердца
Приятностью и вежливостью взгляда,
Но похоти нечистой подлеца
Поставит взором крепкую преграду.
Вершить свой суд она глазами рада.
Посмотрит гневно — жить я не могу,
С надеждой взглянет — мне уже награда:[69]
Улыбки жду я, хмурости бегу.
Искусству взглядов сих я ученик,[70]
Хотя его не вычитал из книг.
22[71]