Соня и Александра - страница 16

Его разбудил звук душа. Соня вышла из ванной свежая, молодая и прекрасная. Одним движением она распахнула ставни балкона и впустила свет – уже не яркий, послеполуденный, даже ближе к закатному. Впрочем, Владимир не знал, который час, сколько он проспал, и мог допустить, что уже рассвет. Балкон оказался крошечным, с видом на автостоянку – пятачок на полторы машины. Оставалось удивляться, как там помещается мотоцикл-скутер и две малолитражки. Даже стоянки коснулась рука Ирэны – ограничителями для парковки служили две напольные садовые вазы. Там же рос красивый куст дикой розы. А скутер соседствовал с кактусом внушительных размеров. Владимир думал о том, как машины выезжают с автостоянки, учитывая приткнувшийся к стене мусорный бак, и бордюр, ограждавший рощицу. Соня в нижнем белье ойкнула и прикрылась занавеской. Со стоянки донеслись восторженные возгласы и крики:

– Соня! Соня! Вы будете мясо или рыбу сегодня на барбекю? – Владимир узнал голос повара Макса, из чего заключил, что спал он всего пару часов и есть надежда, наконец, нормально поужинать. – Я еду за продуктами, дорогая!

– Что ты будешь? – почему-то шепотом спросила у Владимира Соня.

– Мясо, – ответил Владимир.

– Я буду рыбу, а Владимир – мясо, – прокричала Соня в балконную дверь.

– Он не будет есть мясо! Я у него даже не спрашиваю! – крикнул в ответ Макс. – Он будет есть мой салат из двадцати ингредиентов! Я приготовлю специально для него. И пусть он только попробует отказаться от моего салата!

– Он обязательно попробует! – прокричала Соня.

– Ни за что, – буркнул Владимир. – Или мне дадут сегодня нормальный кусок мяса, или я завтра же уеду.

Соня села к трюмо и начала причесываться. Владимир, лежа под балдахином, смотрел на нее. Точнее, на трюмо. Точно такое же было у его бабушки. Деревянное, с круглым зеркалом, которое можно было опускать и поднимать. С маленьким шкафчиком, который – он в этом не сомневался – слегка заедал и открывался не без усилиий – чтобы прятать дамские украшения и косметику. Бабушка открывала его с легкостью, а Владимир, сколько ни пытался заглянуть в секретный ящик, так и не мог справиться с хитрым замком, который нужно было приподнять, а потом резко отпустить. Он даже со ставнями не справился, а Соня легко их открыла. Об этом он подумал уже с неудовольствием. Перед трюмо стояла крошечная, игрушечная табуретка, на которой нужно было не только уместиться, но и удержаться. Табуретка обязывала держать спину и вытягивать шею – иначе невозможно было поймать собственное отражение в зеркале. Соне давалось это без труда. Она орудовала кисточкой, мурлыкала и выгибала спину. Не для него, для себя.

– Мне нравится, когда ты так на меня смотришь, – сказала она, поймав его взгляд в зеркале.

– Я не на тебя смотрю, – ответил искренне Владимир, что мало когда себе позволял. Искренность он считал таким же неуместным качеством или привычкой, как кричать на весь двор, выясняя, что люди предпочитают на ужин. – Кстати, ты храпишь, – сообщил он Соне, удивляясь, что под этим балдахином, пыльным, но стильным, надо отдать хозяйке должное, он говорил первое, что приходило на ум и срывалось с языка.

– Я храплю?

Соня в ужасе замерла. Но этот взгляд Владимир уже знал. Соня его использовала во всех случаях, когда нужно было испугаться, сильно удивиться или так же сильно обидеться. Точно так же она реагировала на его замечания по поводу правильного складывания вещей на полке.

– Да, ты храпишь, – подтвердил Владимир.

Образ Сони, лежащей на диване со слегка приоткрытым ртом, выдувающей рулады, тут же встал перед его глазами. И эта Соня, сидящая напротив, красивая, до неприличия красивая, превратилась в ту Соню – храпящую, искреннюю, уставшую, голодную, пьяную, не пойми зачем оказавшуюся рядом с ним.

Владимир рассматривал складки балдахина, думая о том, что знает о Соне и что его связывает с женщиной, ради которой он лишил себя спокойной, размеренной жизни с Александрой, подходившей ему во всем. До такой степени, что Владимир иногда думал, что живет с самим собой, только в женском обличии. Нет, неправильно – Александра была такой, как ему нужно, как ему хотелось. И он знал, как его жизнь с ней сложится дальше. Поминутно. И вдруг появилась Соня – женщина, с которой невозможно было ни разговаривать, ни жить. С которой не знаешь, что произойдет в следующий момент. С которой он каждый день оказывался на серпантине.