Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна - страница 8

Ридер с интересом рассматривал ее. В том, что она чем-то сильно расстроена, не могло быть сомнений. В области человеческих чувств и того воздействия, которое они производят на внешний вид человека, мистер Ридер являлся почти таким же авторитетом, как великий Мантегацца[3].

– Надо же, чтобы это произошло именно на ваш день рождения! – сочувственно покивал он. – Вдвойне неприятно! Родились вы семнадцатого октября. Вы, разумеется, англичанка?

– Да, я – англичанка, – коротко сказала она. – Родилась в Уолуорте… То есть в Уолингтоне. В Уолуорте я когда-то жила.

– Сколько вам лет?

– Двадцать три, – ответила она.

Мистер Ридер снял пенсне и протер стекла большим шелковым носовым платком.

– Все это очень грустно, – сказал он. – Но я рад, что смог поговорить с вами. Поверьте, я вам искренне сочувствую.

После этого с кислой миной на лице мистер Ридер попрощался и ушел.

Девушка закрыла за ним дверь, увидела, как он, остановившись где-то на середине дорожки, ведущей к калитке, поднял что-то с края клумбы, и, нахмурившись, подумала, зачем этому мужчине среднего возраста понадобилась подкова, которую она вчера вечером выбросила в окно. После того как этот ржавый кусок металла отправился в задний карман мистера Ридера, он в задумчивости продолжил свое странствие в сторону дома садовника, ибо намеревался задать тому несколько вопросов.

Патруль десятого участка как раз выстроился на поверку перед выходом на дежурство, когда мистер Ридер скромно, бочком вошел в комнату для допросов и представился дежурному инспектору.

– Ах да, мистер Ридер, – любезно произнес офицер. – Мы получили записку из канцелярии прокурора. Я, кажется, имел удовольствие работать с вами несколько лет назад над делом о крупной банде фальшивомонетчиков. Так чем я могу вам помочь?.. Бернетт? Да, он здесь.

Он громко произнес названную фамилию, и из строя вышел молодой симпатичный офицер.

– Констебль Бернетт обнаружил убийство… Он представлен к повышению, – сказал инспектор. – Бернетт, этот джентльмен из канцелярии государственного прокурора, он хочет задать вам пару вопросов. Мистер Ридер, я думаю, вам удобнее будет разговаривать в моем кабинете.

Молодой полицейский отсалютовал и последовал за Ридером, который шаркающей походкой направился в уединенный кабинет инспектора, где им никто не мог помешать. Это был уверенный в себе молодой человек, еще бы: его имя и фотография уже попали в газеты, ему уже светило повышение, так что, судя по всему, перед ним открывалась блестящая перспектива.

– Мне сказали, вы увлекаетесь поэзией, офицер, – поинтересовался мистер Ридер.

Бернетт залился краской.

– Да, сэр, пишу немного, – признался он.

– Любовные стихотворения, наверное? – мягко произнес сыщик. – Когда ночью не спится, иногда бывает время для таких… э-э-э… фантазий. И нет лучшего вдохновения, чем… гм… любовь, верно, офицер?

Лицо Бернетта уже пылало.

– Да, сэр, я по ночам, бывает, сочиняю, – сказал он. – Но я никогда не пренебрегаю своими обязанностями.

– Разумеется, – пробормотал мистер Ридер. – У вас душа поэта. Лишь человеку с душой поэта могла прийти в голову мысль рвать цветы посреди ночи…

– У садовника мне сказали, что я могу взять любые цветы, какие захочу, – встревоженным голосом перебил его Бернетт. – Я не сделал ничего плохого.

Ридер опустил голову, давая понять, что согласен.

– Это я знаю. Вы нарвали цветы в темноте (и, к слову, нечаянно добавили к хризантемам астру), привязали к ним свое небольшое стихотворение и оставили этот букет на пороге, придавив его… кхм… подковой. Интересно, откуда она взялась?

– О нет, я осыпал ими ее… То есть положил их на ее подоконник, – смущенно поправил его молодой человек. – Вообще-то мне эта идея пришла в голову, когда я проходил мимо ее дома…

Мистер Ридер настороженно подался вперед.

– В этом я и хочу удостовериться, – тихо сказал он. – Значит, вы подумали о том, чтобы оставить цветы на окне только после того, как прошли мимо ее дома? Это подкова натолкнула вас на эту мысль? Затем вы вернулись, нарвали цветов, перевязали их, снабдив своим небольшим, написанным еще до того стихотворением, и бросили букет ей на окно… Имя леди называть не будем.