Соперницы - страница 11

Это папа, она в безопасности. Даже когда он исчез в темноте, а потом вернулся, завернутый в простыню, и она ощутила прохладу его обнаженного тела, она не волновалась. Все было в порядке, даже когда она почувствовала толчки твердого стержня.

Это напомнило ей о Филе, бежавшем по лестнице в спущенных брюках. Ее распирал смех.

А потом он раздвинул ей ноги, больно надавив коленом на нежную кожу. Она не надевала трусы под ночную рубашку, и его рука без труда нащупала треугольник редких волос.

Джульет попыталась вырваться, но он не убрал руку, а сунул пальцы внутрь.

Она старалась сжать ноги, оттолкнуть его, но ничего не получалось.

- Папа! Пожалуйста, папа! - всхлипывала она. - Пожалуйста, нет!

Его пальцы двигались внутри в поисках преграды. Найдя ее, он удовлетворенно хрюкнул.

Джульет все еще не понимала, что происходит.

- Видишь, папа! Я девственница! Я говорила тебе!

Он поднялся, и Джульет облегченно вздохнула.

Затем он резким движением ввел в нее свой член и надавил на барьер, разрывая плоть.

Джульет пронзительно закричала, но в огромном пустом доме ее никто не мог услышать.

Теперь она поняла, почему к ней заходила мама, всегда становившаяся между дочерью и мужем, ни на минуту не оставляя их одних.

Но было уже слишком поздно.

Джульет проснулась. Засохшая кровь говорила, что это был не сон. Пошевелившись, она почувствовала боль между ногами. Его колено оставило огромный синяк на ее правой ноге.

Джульет поднялась, сдернула с кровати простыню и, закутавшись в нее, спустилась вниз.

Комната отца была пуста, постель не разобрана.

Она нашла его внизу, на софе, громко храпевшего. Рядом с ним на полу стояла бутылка виски.

- Оливер!

Он медленно открыл глаза.

- Рут?

- Мама мертва, Оливер.

- Джульет?

- Я переезжаю, Оливер. Собираюсь снять квартиру.

Он протер глаза.

- Квартиру? А как ты собираешься платить за нее?

- Я? Никак. Заплатишь ты.

Он не смог выдержать ее твердого взгляда, медленно поднялся, как поднимается старый, разбитый человек, и, пошатываясь, пошел за чековой книжкой.

1955

Фредерик Эйтс шел по переполненному залу ресторана, принадлежавшего студии. Когда он проходил мимо, разговор сразу прекращался, и наступала тишина. Небольшого роста, темноволосый, бледный, в безупречном костюме от лондонского портного, Фредерик по-королевски кивал всем, за исключением нерадивых компаньонов, на которых бросал свирепые взгляды.

Рядом с миниатюрным Фредди шестифутовый Николас Пикар казался еще выше. С выгоревшими светлыми волосами и загаром бездельника, проводящего все дни на пляже, Николас выглядел крепким и здоровым, чего нельзя было сказать о хмуром Фредди. Еще большее изумление у рядовых сотрудников студии вызывали футболка и джинсы Ника, в которых он походил на старшеклассника после урока физкультуры. И все, конечно, знали, что Фредди никогда бы не унизился до того, чтобы обедать за чужой счет.

Одним движением брови Фредерик отпугнул группу газетчиков, собиравшихся сесть за свободный столик.

- Как чувствует себя особо важная персона, обедая с бездельником, а, Фредди? - усмехнулся Ник, когда они вдвоем заняли только что освободившийся столик.

Фредерик Эйтс бросил на него убийственный взгляд.

- Унизительно, - пожаловался он. - Чем скорее мы закончим, тем лучше. - Он повернулся к сидевшим за соседним столиком. - Не возражаете? - спросил он, взяв меню.

Возражений не последовало.

- Если б ты даже попросил их снять штаны, ответ был бы тем же, - заметил Ник, разглядывая меню, которое сунул ему Фредди.

- Не груби, Николас. - Эйтс постучал пальцем по столу, нетерпеливо оглядывая зал. - Почему в этом чертовом месте никогда нет официанток?

Углубившись в меню, Ник не обратил внимания на его раздраженный тон. Последние две недели он ел только бутерброды с ореховым маслом на завтрак, обед и ужин. Сегодня платил Фредди, поэтому Ник намеревался заказать что-нибудь, как можно меньше напоминающее ореховое масло.

К их столику спешила хрупкая брюнетка.

- Разве Бетти еще не приняла ваш заказ, мистер Эйтс?

- Кажется, она занята чем-то другим. Может, вы обслужите нас?

- Конечно, мистер Эйтс. - Она замерла в ожидании, вертя в пальцах карандаш.