Сопротивление бесполезно! - страница 2

– Так какого ты хрена?!.. – начал закипать Гриценко.

– А ты остынь. Хочешь, я за тебя слово скажу начцеха?.. Может, премию когда получишь, – мастер ухмыльнулся с издевочкой, не отводя взгляда от явно офонаревшего кузнеца.

В тот момент Серега стерпел обиду. Но потом, часа через два, пошел в комнату мастера, где сидела крашенная под жгучую южную ночь Верочка-припевочка – секретарша Приходько. Любопытства ради пошел, а не из-за жадности: чтобы у стервозной Верки узнать, сколько денег на самом деле закрыл ему мастер. Может, Савелии пошутил, что он… пошутил?

Но мастер, скотина, Сереге не то что внеурочные не учел – он ему вообще только первую смену закрыл! Паршивых 850 фланцев!

Смяв пышногрудое сопротивление Верочки, с восьми до пяти стоявшей горой за любимого начальника, Гриценко с шумом ворвался в кабинет Приходько. Ворвался и встал молчком, не зная, то ли нос разбить мастеру, то ли просто плюнуть в его холеную харю. Но Савелии предупредил:

– Не рыпайся. Сопротивление бесполезно! А попытаешься стучать на меня, немедленно подниму на совещании у начцеха вопрос о твоей профпригодности и дисциплине труда. Надеюсь, не забыл свой недавний грешок?

Гриценко поморщился. Еще бы, разве такое забудешь!.. Месяца два назад Серега пил с сотоварищем, работавшим рядом на гидромеханическом прессе. Пили, как говорится, не отходя от пресса. Отмечали вполне безобидную дату – день рождения племянника сотоварища. И выпили-то всего по полторы бутылки «розового»… То, что потом выкинул Гриценко, ему самому, наверное, и в страшном сне не привидится. Вскарабкавшись по стене на второй этаж, Серега проник через окно в стеклянную будку – кабинет начцеха (в тот час Егор Палыч, кажись, в горсовете депутатствовал). Ничего не взял с роскошного, под красное дерево стола – прихватил лишь дорогущую, тысячи на полторы, модель «Нокиа», которую начцеха презентовали во время последней зарубежной поездки. Спрашивается, на хрена кузнецу мобила?.. Вот то-то и оно.

Конечно, Серега не вел счет тому, сколько раз он опустил молот на несчастный телефон. Но та лепешка, которая осталась после «Нокиа», ужаснула всех на участке. Кроме мастера. Приходько с интересом повертел в руках Серегин «шедевр», даже цокнул языком. Затем долго-долго глядел на поникшего, будто проштрафившийся школьник, Гриценко.

– Силен, мужик. На такую ударную нагрузку финны вряд ли рассчитывали… Ладно, на первый раз отмажу тебя.

Позже Гриценко узнал, что мастер, явившись к начцеха с безобразной лепешкой, доложил, что, по всей видимости, Егор Палыч обронил телефон во дворе завода, а потом по «Нокиа» груженый «КрАЗ» проехался. Причем не один раз. Может, пять-шесть… Тогда Сереге, слава Богу и спасибо Савеличу, сошло с рук. Но сейчас Гриценко упрямо отказывался, чтоб сошло с рук мастеру.

– Ну, что стал как столб? Пошел вон! – неожиданно грубо выставил кузнеца Приходько. Ну Гриценко и пошел… прямиком в кладовую, куда со всего участка свозится готовая продукция.

Кладовщице Марье Николаевне Гриценко нежно навесил лапши на уши:

– Марья Николаевна, дорогая, выручай! Я там фланцы тебе сдал…

– Как же, помню, – не отрывая глаз от вязания, подтвердила пожилая кладовщица. Спицы быстро плели из серой шерсти рисунок – такой же незатейливый, как жизнь кладовщицы.

– Вот, сдать-то сдал, а заусенцы с фланцев не снял. Мне за это мастер голову оторвет.

– Не оторвет, – не поверила Марья Николаевна.

– Правильно. Но премии лишит.

– Лишит, – сухо согласилась кладовщица. – Чего тебе нужно? – подняла взгляд поверх очков в дешевой оправе.

– Забрать хочу фланцы. Чтобы заусенцы, значит, того…

– Как-то ты косноязычно выражаешься, Сергей Иванович. Бери, но не все. Все не дам, а то Приходько часто заглядывает, хватиться может. Половину бери. И чтоб мигом заусенцы свои снял!

Эх, добрая душа Марья Николаевна и… неграмотная. Тридцать лет на заводе работает и не знает, что заусенцы всякие должен токарь Бойко снять, но никак не кузнец Гриценко.

Серега старательно отсчитал 850 фланцев, погрузил на тележку, но повез не к молоту своему, а к пятидесятитысячетонному прессу. Подвалил к сотоварищу, чесавшему язык с симпатичной девчонкой-технологом, наврал ему, что жена его звонит, что трубка ждет в кабинете мастера… А сам, пока сотоварищ бегал рыкнуть на жену, чтоб от работы не отрывала, вывалил на пресс все до единого 850 внеурочных фланцев да одним махом, в один присест могучего пресса превратил их в стальную лепешку. Гораздо больше, чем та, что из финской «Нокиа» вышла. Проделал этот акт вандализма прямо на глазах молодой технологши, но та, вместо того чтобы сексуально побледнеть и справедливо возмутиться, вдруг заметила: «Да вы, Сергей Иванович, нигилист!»