Сосед сверху, сосед снизу - страница 11
– Здорово, – честно улыбаюсь я. Хоть какой-то повод для радости. Мне нравился Акур – приятный черноглазый японец, приехавший тренировать мою подруженцию, сменивший страну проживания, только увидев Алинкино выступление с посвящением ему. Он был эксцентричный, очень своеобразный, но очень положительный мужчина. А уж когда он отказался уезжать обратно в Японию, когда Алинкина карьера фигуристки все-таки закончилась – его положительность в моих глазах достигла заоблачных высот.
Значит, все-таки он её дожал. По крайней мере – она решила все-таки с ним пожить. Преодолел Алинкино критичное недоверие к мужскому полу – герой, самый что ни на есть настоящий.
– Давай пока не обо мне, Настен, – Алинка падает на диван рядом со мной и сочувственно притягивает меня к себе, – ты как? И что будешь делать?
Вопрос на самом деле не в бровь, а в глаз. Меньше всего я хочу сейчас возвращаться “домой” – в квартиру, ипотеку за которую мы оплачивали вместе с Дэном. Но денег в наличии не так много, увы, вот только-только оплатили ипотечный и кредитный взносы…
С одним только пунктом в плане нет никаких сомнений.
– Буду разводиться, – я произношу это, глядя куда-то в сторону.
Развод. ЗАГС. Суд. Дележка ипотечной квартиры…
Господи, я ведь была уверена – это ни за что не будет про нас. У нас-то все по-настоящему. Я столько его ждала. И пыталась быть для него хорошей, правильной, какой он хотел. Не справилась.
– Ну вот только не начинай сейчас себя гнобить, – метко угадывая направление моих мыслей, припечатывает Алинка, – Дэн твой мудак. И точка. Больше никаких причин нет. Я это тебе говорила еще пять лет назад, когда ты из-за него ушла из танцев.
– Это было мое решение, – тихо возражаю я, – я хотела сосредоточиться на учебе.
– Ну конечно, – Алинка закатывает глаза, – на той учебе, которая самой тебе нафиг не упала. А с работой потом – к нему же и пошла? Блог ему вела, с комментаторами его общалась. А он тебе платил какое-то копье, по принципу “ну, мы же семья и деньги у нас общие”, да?
– Во многих семьях так делают, – мне снова хочется закуклиться. Про деньги я Алинке не говорила. Но она каким-то образом сама догадалась.
– В некоторых семьях жен за волосы таскают, с них тоже будешь пример брать? – ехидством Алинка может дать фору сто и одной ехидне. – Ты ведь уволишься?
Я просто представила, как завтра прихожу в студию, снова сажусь за рабочий стол, слышу насмешливое хихиканье гримерши Дэна, самой Людочки и всех тех, до кого уже дошли сплетни…
Меня затошнило.
Да, я уволюсь. Бесспорно.
– Ну и слава богу, – Алинка деловито всплескивает руками, – ты столько времени пахала на этого урода. Бумажки ему оформляла, блог вела, сценарии его роликам писала, шуточки ему придумывала. Все разгребала, пока он почивал на лаврах и делал вид, что он в вашей семье самый талантливый.
– Одна проблема, – я чуть покачиваю головой, – по диплому я не работала ни дня, да и не уверена, что кому-то нужен тот диплом знатока истории искусств. А в трудовой у меня числится банальный секретарь-делопроизводитель. Найти новое место будет не так-то просто…
– Между прочим, я знаю одну группу, которой очень не помешает хороший хореограф, – как бы между делом роняет Алинка, – и они готовы хорошо платить.
– Ты с ума сошла, – я залпом допиваю чай из чашки и отставляю её в сторону, – я пять лет не танцую вообще. Какой из меня хореограф?
– Охеренный, – емко отрезает Алинка, – и охеренно закомплексованный. Слушай, а можно я хоть сейчас пошлю Акура дать Дэнчику по морде? Оно, конечно, понятно, что это мой мужик, но за подругу навалять – я, так и быть, его тебе одолжу для этой цели.
– Не надо, – слабо улыбаюсь я, радуясь, что мы съехали с зыбкой танцевальной темы, – Алин, а ты почем квартиру хотела сдать?
Подружка смотрит на меня испытующе, кажется, уже поняв, с каким предложением я хочу к ней подкатить.
Нет, конечно, говорят, что друзей и денежные дела нужно разводить в стороны, но с Алинкой мы съели куда больше, чем пуд соли.
Да и идти мне сейчас некуда. Жить в нашей с Дэном квартире, пока нас не разведут? Может, еще и на “брачном ложе” спать? На том самом, на котором он Людочку так старательно наяривал!