Сосна зимой - страница 18

– Дрались честно? – строго спросила я. Ючжитар, явно настроившийся на поучения, удивлённо посмотрел на меня.

– Честно, матушка! – поспешил уверить Шэйрен.

– Всё уже выяснили? Продолжения не будет?

– Нет!

– Не будет!

– Тогда, – я повернулась к евнуху-гувернёру, – позовите господина Ганя. Пусть посмотрит их синяки и ссадины.

Возражений не последовало, все явно радовались, что легко отделались. Однако тем же вечером Шэйрен пришёл ко мне по собственной инициативе.

– Матушка, вы очень сердитесь? – тихо спросил он.

– Из-за чего?

– Что я побил Ючжитара. Вы говорили, что он император и младший, и поэтому нельзя…

Вид у мальчика действительно был виноватый. Я вздохнула и взъерошила выпадавшую из детских пучков чёлку. Потом похлопала по сиденью рядом с собой:

– Садись. Да, он император, он младший, и поэтому ему тоже нельзя тебя бить. Я не сержусь, просто… постарайся по возможности избегать драк.

Шэйрен кивнул. Потом посмотрел на лист бумаги передо мной. В виде исключения это был не документ.

– А что вы делаете?

– Упражняюсь в каллиграфии, – а заодно учу новый иероглиф. Да, и спустя двенадцать лет проживания здесь я то и дело сталкивалась с незнакомыми знаками. Особенно в старых книгах. Некоторые из них не вдруг могли распознать и люди, более образованные, чем я, и приходилось консультироваться со знатоками. Или заглядывать в словарь. Да, здесь были словари. Помнится, когда-то, только начиная учиться письменности, я пыталась составить свой собственный словарик, и только довольно много времени спустя узнала, что этот велосипед давным-давно изобретён. Раскрылась и загадка, как в словарях группируются слова – по ключам! Ключами назывались относительно простые иероглифы, которые могли быть как отдельными словами, так и частью более сложного иероглифа, образованного от слова-ключа или с ним связанного – хотя иногда и довольно отдалённо связанного. Например, ключ «дерево» входил и в иероглиф «рис», и в иероглиф «здание».

– А разве взрослым тоже нужно? – тем временем удивился Шэйрен.

– Люди совершенствуются всю жизнь. Твой отец до самой смерти практиковался в каллиграфии и иногда в игре на цине, когда время позволяло.

А вот Тайрен кистью пренебрегал, предпочитая меч. А с музыкальным инструментом я его и вовсе никогда не видела, хотя музыку он ценил.

– Мой отец… Император Дай-цзан?

Я кивнула, и Шэйрен затаил дыхание, глядя на меня большими для здешнего ребёнка глазами. И я вдруг подумала, что практически никогда не говорю с ним об его отце. Разве что упоминаю мимоходом, как сейчас. Это Ючжитар растёт на историях, каким замечательным был Тайрен, но ведь и моему старшему сыну интересно узнать, что за человеком был Иочжун. Он тоже хочет гордится своим отцом.

– Твой отец был…

Я запнулась, понимая, что не представляю, что сказать. Как похвалить своего первого мужа перед его сыном. Что я могла вспомнить? Уж точно не поведать про храбрость и воинские подвиги. Сказать, что он был прекрасным правителем? Ну, он ни шатко ни валко провёл страну от своего предшественника к своему преемнику. Вспомнить, как он был щедр ко мне, какими подарками заваливал, как говорил о любви? Этим можно было бы порадовать девочку, но едва ли будет интересно мальчишке.

– Твой отец ненавидел зло и умел отличить правду ото лжи. Ты знаешь, как мы поженились?

Шэйрен мотнул головой, прижимаясь к моему боку, как бывало, когда я рассказывала сказки по вечерам.

– Однажды принца-наследника оклеветали… Нет, не так, – поправилась я, сообразив, что не стоит начинать рассказ о проницательности кого-либо с известия о том, что он поверил клевете. – Принц-наследник действительно совершил ошибку, и кое-кто из придворных попытался раздуть это дело, подлить масла и добавить уксусу. А поскольку в юности будущий император Уэн-ди был легкомысленным, то мера терпения его отца переполнилась, и он выслал наследника на границу, чтобы тот подумал о своём поведении. Но императрица очень скучала по своему сыну и хотела его вернуть. Для этого она придумала обвинить меня в колдовстве: дескать, это я морочила голову принцу и заставляла его совершать поступки, вызвавшие гнев Дай-цзана.