Сотерис - страница 7

— А механика работы человеческого сознания всегда была моим хобби, — попыхивая трубкой, сказал дед. — Как и любая другая механика. То, что не заметили вы, заметил я. Для меня описанная вами картина выглядит так, будто Джокер повел себя не как ожидалось. Поэтому и ваш спаситель был вынужден сказать то, что сказал. И именно тогда, когда увидел, что Джокер вышел из себя в какой-то момент… и вот об этом-то моменте я хотел бы знать подробнее.

— А зачем это вам? — выпрямляясь на стуле, спросил Андрей с вызовом.

Дед ответил не сразу. Он задумчиво посмотрел в окно на виднеющиеся за ним макушки деревьев и только потом произнес:

— Так ведь я понимаю, что ко мне вы обратились от отчаяния. Некуда вам больше с этим идти. Вам или никто не поверит, или, что хуже, сочтут за ненормальных. Но знать-то хочется! — Он хитро им подмигнул. — Так что я принял на себя вашу тайну, но заодно принял некоторую ответственность. Вот и пытаюсь научить вас чему-то, что может помочь в будущем, коли вы влипли в такую историю.

Дед замолчал. А Сашка подумал: что, если и он семь лет назад увидел не то, что случилось с ним на самом деле, а то, что хотел увидеть? Или, скажем, увидел-то он всё верно, но интерпретировал неправильно. Сашка нарисовал в голове песчаный холм, на котором оказался после ссоры с Мишкой у старой мельницы, и стал по шагам вспоминать, что случилось дальше.

Первое, что бросилось ему тогда в глаза — море. Огромное, от горизонта до горизонта. Сашке даже показалось, что он снова слышит прибой. И крик чаек. И медный голос трубы, тающий в прозрачном воздухе.

Тут его бросило в пот. Труба! Труба и взметнувшиеся флаги. В тот момент, когда он впервые в жизни увидел тот замок! Да это же похоже на сигнал, сообразил он. И ведь почти сразу после него на мосту появилась конница. Уж не к нему ли она направлялась? Во дела! Учитывая, что сам он оказался там впервые, остается предположить, что кто-то в замке или около него хорошо знал, кого ему ждать и что с этим человеком делать.

А что же тогда орел? Орел-то зачем появился? Он ведь бросил раковину и умотал восвояси, будто это было его единственной задачей! Хм, да ведь тогда раковина из никому не нужной оболочки моллюска, как выразился однажды Андрей, превращается чуть не в средство спасения. От чего? Или скорее от кого. Фиг разберешь. Потом подумаем… А с Джокером дед не прав.

— Мне всё-таки кажется, Джокер с самого начала собирался нас убить, — сказал Сашка. — Просто его убили раньше.

— И опять не факт, — выбивая трубку в пепельницу, возразил дед.

Он сунул трубку в шкафчик, отнес вытряхнуть пепельницу в туалет, водрузил ее обратно на подоконник и уселся на прежнее место.

— Судя по вашему рассказу, в Джокера из Арпониса стреляли четырежды, правильно? — спросил он.

— Правильно, — сказал Сашка.

— Нет, неправильно, — возразил Андрей. — Три раза стрелял я, и два раза — ты. Итого пять. Причем, когда стрелял я, Джокер только посмеивался. А вот когда Арпонис попал к тебе, ему сразу не поздоровилось. Помнишь, как он чуть не упал?

— Смутно, — признался Сашка.

Он пытался вспомнить происшедшее с момента отчаянной попытки Маши остановить Джокера, но это были какие-то обрывки. Вот рывок Маши к демону… Ее пустые после удара глаза… Вот Джокер вцепился уже в него, не давая воспользоваться Арпонисом… Нестерпимая боль… Потом какой-то рёв, толчок, и сразу за этим — идущий к нему человек.

— Ничего, зато я помню, — отозвался Андрей. — Я как раз в это время очнулся. Вы правы, — обратился он к внимательно слушавшему их разговор деду. — Джокер на самом деле не выглядел так злобно, как в последний момент, когда собрался бросать Сашку с башни. У меня от страха тогда аж кожа на спине съежилась.

— А что именно его разозлило? — спросил дед.

Андрей задумался.

— Он что-то сказал Сашке, а потом сжал когти, будто готов был немедленно его задушить.

— А что это было, ты помнишь? — дед взглянул на Сашку.

— Ничего не помню, — вздохнул тот. — Если б помнил, сказал бы.

— А ты? — дед снова перевел взгляд на Андрея.

— А я был слишком далеко.

— Ну, а потом что произошло? — спросил дед.