Соучастие постфактум - страница 2

Но, как он знал, его походка не была естественной, ведь он все время следил за цепочкой из следов, и потому мог сделать большее или меньшее число шагов, чем при обычной ходьбе. Он протиснулся через брешь в изгороди, стараясь не затоптать следы, а затем вновь отступил в сторону и, двигаясь параллельно цепочке следов, проследовал к калитке, считая при этом следы. Их оказалось двести тридцать три. Затем, поскольку Уэллс все еще не появился на своем посту у калитки, Хед вернулся, ступая в собственные следы – их было двести пятнадцать.

Таким образом разница между длиной его шагов и следами человека в башмаках оставалась все той же, и поскольку рост инспектора составлял шесть футов,[1] и на тридцать семь его шагов приходилось сорок шагов другого человека, то каков же был рост обладателя башмаков? Возвращаясь к калитке, где теперь его ждал Уэллс, инспектор снова наступал на свои следы и думал о том, что у него нет алгоритма для решения данной задачи. Некоторые мужчины ростом в пять футов и девять дюймов делали такие же шаги, как и он – это скорее зависело от длины ног, особенностей и физического состояния. Но инспектор мог спокойно предположить, что человек в старых башмаках был ниже его.

Так он подошел к калитке и сделал еще одно наблюдение о двух цепочках следов.

– Сэр, что-то не так? – поинтересовался Уэллс.

– Оставайтесь там, где стоите, – попросил инспектор. – Оттуда, с дороги, видны следы человека, обутого в башмаки, которые даже бродяге было бы не жалко выбросить. С того места, где вы находитесь, он шагнул в калитку, прошел через нее и направился в усадьбу – это произошло после того, как ночью выпал снег. Также вы можете увидеть, как следы тех же самых башмаков возвращаются и доходят до калитки – со стороны усадьбы. И тут они обрываются. Он что, ухватился за аэроплан? Я не верю, что убийца мистера Картера мог улететь как ангел.

– Будь я проклят! – озадаченно воскликнул Уэллс.

– Жаль это слышать, – возразил Хед, смотря через калитку. – Не подходите ближе и не потревожьте снег! Уэллс, сбегайте к машине и принесите камеру, а я посторожу здесь, чтобы никто ничего не затоптал. Я хочу немедленно все сфотографировать.

Сержант отправился выполнять поручение, а Хед облокотился о калитку и осмотрелся по сторонам. У стены рос большой ясень, и практически горизонтально над калиткой висела его ветвь, но даже самый ловкий человек не смог бы подпрыгнуть и ухватиться за нее – она была на высоте добрых четырнадцати футов[2] от земли. Но даже если бы он смог ухватиться и подтянуться на ней, то ему все равно пришлось бы спускаться где-то в пределах видимости от того места, где стоял Хед. А следов нигде не было. Канатоходец не смог бы закрепить свою веревку на битом стекле, покрывавшем стену, которая к тому же наверху была не плоской, а угловатой – как крыша дома. Перегнувшись через калитку, Хед убедился в том, что нигде возле дерева не было следов, а также в том, что рядом не находилось ничего такого, что помогло бы передвигаться, не касаясь земли. Нет, следы от дома доходили до калитки и здесь заканчивались. Следы, ведущие к дому, шли со стороны дороги (с того места, где стоял Уэллс) – судя по направлению, пешеход пришел из Вестингборо. И Хед знал: через полмили он потеряет след – молочник и прочие утренние труженики совершенно затоптали их.

Инспектор опустился на колени у последних следов. Он не боялся намочить колени и запачкать одежду. Правый и левый след находились рядом друг с другом – словно человек в башмаках остановился, а затем испарился в пространстве. У следов не было совершенно никакого продолжения, и тот, кто их оставил, никак не мог перепрыгнуть через ворота, оставив двенадцать или четырнадцать футов нетронутого снега (позднее Хед высчитал, что расстояние до ближайшего следа от колеса на дороге составляло четырнадцать футов и шесть дюймов). Но даже в таком случае след от башмака остался бы виден поверх отпечатка колеса; но глядя через калитку, Хед видел, что не было ни такого следа, ни вообще признаков того, что человек в башмаках направился в ту сторону (если не считать того, что он пришел именно оттуда).